От природы могучий, да еще хорошо поставленный в училище имени Гнесина голос в вечерней тишине прозвучал так, что казалось, разверзлась небо и на воинский лагерь обрушился глас небесный, мелко задрожали сосны и закружился в морозном воздухе невесть откуда посыпавшийся снег.
– Класс, – удовлетворенно кивнула лучница. – Твоим голосом, Инга, горные породы дробить можно.
– Голос как голос, – обиженно пожала плечами певица. – Ни один нормальный профессионал, между прочим, в микрофон не поет. Нет еще в мира зала, который не перекрывал бы обычный человеческий голос.
– Сейчас – это точно, – с изрядной долей ехидства согласилась Юля. – О, и вправду идет!
Побежденный в соревновании боярин, смущенно приглаживая рыжие кудри левой рукой, в правой нес большой ломоть хлеба с разложенной на нем снедью – похоже, мелко нарубленным мясом. Ноздреватая хлебная мякоть пропиталась мясным соком почти насквозь, и издавала соблазнительный запах богатого застолья.
– Я, пожалуй, вылезу, – решилась Юля, сглотнув слюну.
– Вот, боярыня, – воин протянул ей угощение. – Готовить сегодня все равно уже темно.
– Ничего, поход длинный, – «утешила» его лучница и принялась за трапезу.
Правда, ела она не мясо с хлеба, как все воины, а хлеб вместе с мясом, чем опять смутила боярина – но тому отступать было некуда, и он, немного выждав, пригладил русую курчавую бороду, пощипал себя за усы и спросил:
– А муж-то твой кто?
– Муж, – чуть не подавилась лучница. – С чего ты взял, что я замужем?
– Так, – окончательно запутался боярин, – годов тебе, поди, уже двадцатый. В поход пошла. Не одна же?!
– Слыхала, Инга? – обрадовалась девушка. – Двадцатый, говорят, пошел. Бяда.
В двадцать лет она еще только бросила сборную, порвав с большим спортом раз и навсегда – но хвастаться этим эпизодом своей биографии отнюдь не собиралась.
– Так что мне по-твоему, боярин, в монастырь теперь идти?
Воин промолчал. По его мнению, именно так и следовало поступить честной девушке, которой родители до восемнадцати лет так и не нашли мужа. Если, конечно, она не хотела, чтобы вскоре о ней, как о всякой старой деве, начали расползаться дурные сплетни.
– Тебя звать-то как, кормилец?
– Варламом меня зовут, боярина Евдокима Батова сын.
– Вот и познакомились, – кивнула лучница. – Меня можешь просто Юлей звать, во мне боярской крови нет. Сам-то ты давно женат? Тоже, вроде, не мальчик?