– Не сомневаюсь.
– Но это правда! – задыхаясь, сказал я.
Его пальцы гладили мою раненую плоть, доставляя мне невыносимое наслаждение. Я не осмеливался поднять голову, а вместо этого еще крепче прижался щекой к шершавой вышивке на покрывале, к огромному изображению льва, вдохнул побольше воздуха и дал волю слезам. Мне было спокойно – наслаждение лишило меня всякой власти над собственным телом.
Я закрыл глаза и почувствовал на своей ноге его губы. Он поцеловал один из шрамов. Я решил, что вот-вот умру. И попаду в рай, в более возвышенный и восхитительный, чем венецианский. В паху сама собой ожила благодарная, безрассудная сила...
На шрам потекла горячая кровь. По нему резким движением скользнул его язык, лизнул, надавил, и перед моими глазами запылало пламя – ослепительный огонь на мифическом горизонте во мраке моего слепого рассудка.
Он перешел к следующему шраму: на него тоже закапала кровь, последовало очередное прикосновение чуть шершавого языка – и гнусной боли как не бывало, осталось только пульсирующее наслаждение. А когда он перешел к новой ране, я подумал, что больше не выдержу...
Он быстро двигался от шрама к шраму, покрывая их своими волшебными поцелуями, сопровождаемыми прикосновением языка, а я дрожал всем телом и стонал.
– Ну и наказание! – внезапно выдохнул я.
Ужасные слова! Я мгновенно раскаялся.
Поздно! Я почувствовал жестокий шлепок пониже спины.
– Я не то хотел сказать, – пытался объяснить я. – То есть я не хотел... показаться неблагодарным... В смысле... прости меня за эти слова!
Но он ударил меня снова, так же яростно, как и в первый раз.
– Господин, ну пожалей же меня. Я совсем запутался! – закричал я.
Он опустил руку на еще горевшее от удара место, и я решил, что вот теперь он точно изобьет меня до потери сознания.
Но его пальцы лишь ласково сжали мою кожу, не разорванную, а просто слегка горячую, как после первых ударов хлыста.
Я снова почувствовал прикосновение его губ к моей левой икре... кровь... язык... По всему телу разлились приятные ощущения, и я беспомощно ловил ртом воздух.
– Мой господин, Мастер, я люблю тебя.
– Хорошо-хорошо, но в этом ничего необычного нет, – прошептал он, не переставая целовать мои ноги. Он слизывал кровь. Я содрогался под его рукой, лежащей у меня на ягодицах. – Вопрос в том, Амадео, почему