«Туляк» тихонько сказал «пух», и у господина Парамонова образовался третий глаз.
Из ствола выплыло облачко дыма. Только теперь охранник очухался и, взвыв, потащил из ножен кривую саблю. Правда, туша его нанимателя все еще покачивалась на негнущихся ногах, полностью загородив проход. Молодецкий прыжок за перила тоже не очень-то помог джигиту – между пролетами было локтей шесть, и перемахнуть их могла бы лошадь, но не ее неудачливый наездник.
Я в это время уже давно скакал вниз, лихо перекрывая свой собственный рекорд – полпролета за прыжок. И – раз, и – два: тоже мне, кенгуру недоделанный: а-а, черт, ну куда же ее несет?!
Я успел заметить удивленно распахнутые глаза – премиленькие, надо сказать, глазки, только вот убей, не пойму, какого цвета – и аккуратным толчком отправил девушку обратно в глубь квартиры. А то, не дай бог, рубанет этот нукер хренов.
И – раз, и – два... едва не загремел на последней ступеньке, пнул ногой дверь – и, отпрянув в угол, вжался в стену. Нету меня здесь, нету, я просто грязное пятно на стене.
Охранник подлетел к двери именно так, как я и ожидал, – хрипя на скаку, рубя воздух саблей и абсолютно ничего не видя вокруг.
И на всем скаку напоролся на заботливо выставленный штык.
Извини, парень. Лично я против тебя ничего не имею, но: головой думать надо, пока она на плечах держится. И только отойдя на два квартала, я сообразил, что, собственно, натворил.
Валентин Зорин, тот же день
Как говорят буддисты, карма у меня плохая. Почему-то я все время оказываюсь на месте преступления, когда оно уже совершено, и предотвратить его нет никакой возможности.
Чертов Свет Никитыч! Если б он не навесил на меня корюшкинский округ, черта с два повис бы на мне парамоновский труп. Неприглядный, надо сказать, покойничек вышел из господина газетера – не передать. Усопшие – они, конечно, все не Аполлоны, но выстрел практически в упор оставляет от головы такое месиво... Одним словом, опознавали покойного сначала по костюму – дорогой, собака, у Елдашкина, небось, отоваривался, – а потом по ауре, потому что лица у него почитай что и не было.
Вокруг дома уже выставили оцепление. Бдительные постовые ангелочки покрикивали на прохожих, возбуждая в тех нездоровое любопытство. Интересно, для чего это делается – покойник ведь уже мертв, и ухудшить его участь можно, разве что предав анафеме?