– Итак, Валентин... эээ... – начал Снофнилыч, едва я переступил порог его кабинета.
– Павлович, – просветил его я, усаживаясь без приглашения. – Но лучше всего – господство Зорин. – Я на всякий случай по новой блеснул корочкой.
– Ну что же, – вздохнул главред и почесал за ухом. – Если вы по делу Парамонова...
– Только не надо, Варсонофий Нилыч, заверять меня, будто вы ничего не можете сообщить следствию, – перебил его я. – В основных чертах меня просветили ваши сотрудники... но, как я понял, брат... э, господин Парамонов был в вашей конторе на особом положении?
Главред неохотно кивнул.
– Можно сказать и так, – промямлил он. – Отчитывался он только передо мной... Да ну его к лешему! – внезапно озлился старик. – Ни перед кем он, скотина, не отчитывался! Придет, поскандалит, репортаж выложит на стол... и опять пропадет.
Я сочувственно похмыкал.
– Одно в нем хорошо было – как часы работал, – без охоты признал Снофнилыч. – Каждый четверг... Не было еще, чтобы к сдаче опоздал. Только... – Он вздохнул. – М-да.
У меня создалось почему-то явственное ощущение, что место парамоновского репортажа на этой неделе займет парамоновский же некролог.
– В четверг, значит... – повторил я. Давно замечал за собой дурацкую привычку – повторяюсь, когда сказать нечего, а разговор продолжать надо. – Скажите, а когда покойник, – при этом слове Снофнилыча передернуло, – брался за какую-то тему... он ведь не одну статью по ней писал?
– Разумеется, – слегка обиженно отозвался главред. – Прорабатывал от и до... и потом еще мог вспомнить – через полгода, через год... У него дома ба-альшой архив хранился.
– Как вам кажется... – Я запнулся, подбирая слова. – Давно ли господин Парамонов не выдавал свежих сенсаций?
– Ну... – Снофнилыч, нельзя не отдать ему должное, задумался. – На мой взгляд, как раз время пришло. Да и сам он намекал на что-то такое. С этими своими командировками...
– Куда? – Я ухватился за последнее слово, как бульдог.
Главред пожал плечами.
– В точности сказать не могу. Куда-то... в Биармию, кажется. Или дальше.
– Выяснить никак нельзя?
Снофнилыч щелкнул по селектору. По исцарапанной хромированной поверхности побежали разводы.
– Олимпиада Даниловна, поднимите, пожалуйста, последние чеки Парамонова, – пробурчал главред, и импровизированное зеркальце померкло.