- Ага. Пацаны нам помогут, стойки устанавливать, натягивать
линии. Провода вон там, стойки там же, удлинители и инструменты. –
Братик кивнул на тамбур чердака, и оглянувшись на жующих
эфэсбешников, шепотом спросил, вытаскивая из-за пазухи пару
сигнальных ракет. – Запустим потом? Ну, когда расцветет, чтобы
людей не пугать?
- Ого… - я на глазок прикинула калибр ракеты. Миллиметров сорок,
не меньше. То есть если включится М-фактор, все шестьсот выйдет.
Это да, такое лучше запускать когда город встанет. И в сторону
пустыря за городом. Интересно, на какую высоту взлетит ракета? – Но
сначала антенны. До рассвета осталось минут двадцать, до
семи-восьми установим, запустим, и пойдем поспим часик.
Не то, что нем надо отдыхать… я вообще сейчас могу сутками не
спать, и совершенно не устаю. А вот мальчишкам надо, растут еще. И
насчет запуска ракет – а вот охота мне похулиганить. Потерпят,
надеюсь, сильно город не перепугаю.
Интерлюдия.
Адмирал ехал на встречу со своей подопечной, которая, по словам
оперативников, полночи сидела и смотрела на звезды, а потом с
братишкой и его друзьями устанавливала антенны для дальней
радиосвязи. Немолодой, но добротный « Джип Гранд Чероки», невесть
как оказавшийся в гараже городской администрации, бодро тянул
Сорокина к высоткам на окраине, когда небо просыпающегося города
прорезала яркая линия, а потом вторая.
- «Ракета? Метеорит?» - мелькнула мысль, когда высоко в
поднебесье расцвел огромный, яркий зеленый шар, а следом за ним,
неподалеку, ярко-желтый. – «Блин, снова канмусу хулиганит! Однако,
чем это она? Высота подрыва не меньше двадцати километров!»
След от необычных реактивных снарядов четко указывал на тот
самый дом, к которому он стремился.
Часть седьмая.
Я смотрела на пробегающие за окном купе поля, и улыбалась.
Казалось бы, чему? Ведь не на курорт еду, после обследования в
Академии в Школу, а потом война. Война длинная, жестокая, и когда
она закончится, неизвестно. Но именно сейчас мне было хорошо.
Дорога к морю-океану, в любом случае. Мне становится тесно на суше,
я это прямо-таки ощущаю своей кожей. Мне жутко тесно стало на
проводах, меня прям стиснула, заорать захотелось, от шума, суеты,
людских эмоций, порой далеко не самых добрых. Что поделать, человек
меняется очень медленно, так что и зависть была, глухая, до черной
злобы, и неприязнь как иной. Не все, но достаточно многие. Впрочем,
и своих хватало. Люди переживали за меня искренне, многие парни и
мужчины в возрасте готовы были за меня идти служить. Останавливала
именно бесполезность этой затеи.