- Пошли! - бросила мне грубо и развернулась. Пришлось поспешить за ней, чтобы не заблудиться в этом лабиринте бесконечных коридоров и дверей.
До кабинета Бекета шли долго. Я даже не знала, что бывают такие большие постройки. Целое селение в одном здании. Да-а… Знатно Бекет окопался. Интересно было бы посмотреть на его город.
Он сидел за большим дубовым столом, с явным наслаждением потягивал кофе. Ещё бы ноги на стол закинул - и вылитый конгрессмен.
Когда дверь позади меня закрылась, он поднял взгляд.
- Здравствуйте, Иван… Э-э-э…
- Андреевич, - мрачно так, угнетающе. У меня тут же перегорел весь настрой.
- Андреевич… Я хочу извиниться за доставленные неудобства и попросить вас…
- Позже просить будешь, - прервал довольно грубо, поставил чашку на блюдце. - А сейчас расскажи мне лучше, откуда ты взялась такая вежливая? Мм?
Я пожала плечами, вздохнула. Невыносимо ныли ноги, хотелось присесть. Но меня никто не приглашал, а нарываться сейчас не хотелось.
- Из-под венца сбежала…
- Поподробней. От кого сбежала? Почему сбежала?
Его взгляд пронзительный и недобрый сканировал меня, будто рентген. От этого становилось не по себе.
- От жениха. Вернее, я думала, что жениха. Он меня обманул и продал. В день свадьбы хотел провернуть сделку. А я сбежала.
Честно говоря, рассусоливать на эту тему совершенно не хотелось. Меня всё ещё душила злая обида на ублюдка Валерика… Но и молчать не могла. Иначе, Бекет меня просто выкинул бы.
- Что ж, Милана, спасибо за честность. Проходи, присаживайся, - кивнул на стул напротив, и я шагнула впёред, но тут же остановилась.
- Что-то я не припоминаю, чтобы говорила вам своё имя…
- Потому что ты его не говорила. Сядь, сказал. Будешь просить оставить тебя в городе?
Именно в этот момент я поняла, что Бекет совсем не прост. Нет, я и раньше это понимала, ибо не сможет держать огромный город какой-нибудь лошок. Но вот сейчас осознала особенно чётко, что с ним шутить не стоит.
***
Желудок, гад, активно переваривал еду и, надо признаться, очень шумно. То ворчал, то бурчал. А Бекет всё ждал. Ждал и смотрел на меня, как на провинившегося ребёнка. Ждал, что я припаду к его ногам и начну слёзно молить о милости… А я не падала. Сидела на стульчике и ковыряла мягкий ковёр носком старого тапка (выданного мне, как и заношенный халат, видимо, той же злобной Таисией).