Трудно найти оператора, который сумел бы хорошо снять войну. Еще труднее найти такого, который согласился бы снимать войну. И невозможно сделать это быстро. У Бахрушина не было выхода – Ники позвали на Би-би-си примерно недели за две до войны, – и оказалось, что отправлять в Кабул решительно некого. То есть были несколько патлатых, худосочных и гениальных юнцов, мечтающих о мировой славе – «Быть может, меня наградят. Посмертно», – но Бахрушину они никак не годились.
Ольга не припомнит больше ни одного случая, чтобы оператор так работал – и нашим и вашим, – но Ники это как-то удавалось.
Если станет известно в Москве, все скажут, что Бахрушин его «подставил», потому что он любовник его жены.
Ужас.
Ники любил это слово, и Ольга иногда повторяла его за ним.
– А Толян-то, – сказал Ники издалека, – приперся! Все ему знать надо, куда мы едем, да зачем!..
– А как же? Он проворонить боится, вдруг нам Бен Ладен интервью обещал. Мы снимем и прославимся.
– Сказал бы я, чего он и кому обещал, да воздержусь пока. Здесь женщины и дети.
Ольга усмехнулась.
– Ну что? Сначала за посылкой, а потом сюжет, или сначала сюжет, а потом за посылкой?
– Как хочешь, Ники.
– Что важнее, – продолжал веселиться оператор, – деньги или стулья? Утром деньги, вечером стулья. Утром стулья, вечером деньги.
– Ники, ты что? Обалдел? Какие стулья? Какие деньги? – Я давно обалдел. Какого хрена я на эту войну езжу?! Да еще на чужую? Вот чего мне не хватает? Почему я не могу, как все люди, снимать ток-шоу «Все дело в перце, или Поговорим про это»? Куда меня несет?
– Я не знаю.
– А кто знает?! – вопросил Ники оскорбленным голосом. – Дед Пихто?!
– Должно быть, ты рвач и выжига, – предположила Ольга лениво. – И деньги для тебя самое главное в жизни, и страсть к стяжательству и наживе в твоих мозгах затмевает все остальное.
– Я рвач и выжига, – согласился Ники. – Это всем известно, хоть у кого в «Останкино» спроси. Но жизнь-то одна!..
– Это точно.
– А тогда зачем мне…
– Ты мне надоел, – перебила его Ольга. – Давай поедем уже, если ты рассмотрел себя в зеркале.
– Да я и не рассматривал.
– Да ты только и делал, что собой любовался. Толя Борейко чуть шею не свернул. Наверное, решил, что ты голубой.
– Может, он сам голубой. А, говорят, знаешь, кто голубой?..
– Ники, мне наплевать, кто голубой, а кто зеленый!