Она покосилась на молчащий телефон, встала, прошлась по комнате, стараясь не зацепиться любимыми брюками за костистые углы громоздких и очень неудобных канцелярских столов, и заглянула в чайник. Как ни странно, в нем была вода. Должно быть, Нинулька налила, зная, что Лидии непременно потребуется кофе. Чайник – «Щелк! И вода в нем согреется за одну минуту!» – сразу приятно зашумел, и Лидия насыпала кофе в громадную белую кружку с нарисованным на боку красным сердцем и надписью, сообщавшей почему-то, что «я люблю Нью-Йорк».
«Какая, к черту, большая игра?! Мне нужно работать. Сейчас с воплями ворвется Леонтьев, не дождавшийся на выпуске моей статьи, и будет мне по первое число, а также по второе. Завтра на летучке у главного он начнет долго и нудно объяснять коллективу, как я их подвела, что на меня нельзя положиться, а это была такая замечательная возможность отличиться, поэтому в командировку в ЮАР отправится Павел Владимирович Гефин, а вовсе не Лидия Шевелева… Мне нужно быстро дописать эту дурацкую статью, не отвлекаясь на сумасшедших, которым пришла в голову фантазия набрать редакционный номер».
Лидия залила водой кофе и вновь задумчиво посмотрела на телефон.
Что-то тут не так.
Это звонил не сумасшедший.
Звонил кто-то, кто хотел, чтобы именно она, Лидия Шевелева, сняла трубку и услышала этот бред про большую игру. Она была в этом совершенно уверена.
И голос какой-то непонятный – не мужской и не женский. Невразумительный какой-то голос…
Дверь, жалобно скрипнув, отлетела в сторону, Лидия дернулась, взвизгнула со страху и облилась кофе.
– Ты что? – спросил с порога зам главного.
– Ты меня напугал, – ответила она с облегчением и, пристроив кружку на компьютер, стала стряхивать с водолазки кофейные ручьи. – Что ты врываешься, ей-богу? Хоть постучал бы…
Зам главного вдвинулся в комнату и посмотрел на Лидию с любопытством.
– Чего это я должен стучать? Никогда не стучал, а теперь должен стучать?
– Не знаю! – сказала Лидия сердито. – Ты меня напугал, и все. То больные какие-то звонят, то ты врываешься… Кофе будешь пить?
– Буду, – согласился зам главного. – Девчонки на выпуске даже не предложили.
Он сел верхом на стул, пристроил на спинку локти и сцепил ухоженные загорелые руки в белоснежных манжетах трехсотдолларовой рубашки.
– Готов материал?