– Я на работе! – возмутился он с некоторым излишком праведной досады. Она его смутила.
– Тим, ты тоже будешь чай, конечно?
– Буду, – прогудел откуда-то мальчишка, и опять она не стала говорить, что «давно пора спать». И правда умная женщина.
– Это Костик, – неожиданно сказала она, – Константин Сергеевич Станиславов, мой начальник. Главный редактор еженедельника «Старая площадь».
Гальцев длинно присвистнул.
Вот только главного редактора ему и не хватало под конец квартала! Будто все у него было в полном шоколаде, не хватало только журналиста с аккуратной дыркой в животе! Вот за эту подлую подлость он просто ненавидел свою работу!
Главный редактор, мать его!..
Сейчас, через полчаса, на «место происшествия» пожалуют все ведущие телевизионные каналы и все проментовские и антиментовские передачи – от «Дорожного патруля» до «Человека и закона»! Завтра все газеты напишут про убиенного – какой был пламенный борец, настоящий журналист, честный и неподкупный. Савик Шустер объявит, что все это – политический заказ и покушение на свободу слова. «Независимое расследование» затеет независимое расследование и нарасследует какую-нибудь дичь, в результате чего окажется, что во всем виноваты менты – то ли они его сами пристрелили, то ли отнеслись без должного внимания, а если уж, оборони боже, «глухарь», тогда прости-прощай квартальная премия и благодарность в приказе!..
Так. Надо быстро найти того, кто его замочил, чтобы к приезду «средств массовой информации» уже был готовый подозреваемый.
Ну, пусть хоть эта баба!..
– Садитесь, – предложила она Гальцеву, – сейчас будет кофе. Вам с молоком, с сахаром?
Он пожал плечами и сел на широкую табуретку веселого деревянно-желтого цвета.
– Он к вам приехал?
– Ну, конечно, – сказала Кира, – он хотел со мной поговорить.
– О чем?
– Я не знаю. – Она достала сахарницу и перелила молоко из пакета в маленький серебряный молочник. – Почему-то на работе он мне ничего не сказал. Сказал только, что вечером приедет, чтобы поговорить. И все.
– Во сколько он должен был приехать? – спросил капитан, нацеливаясь на свою записную книжку.
– Я не знаю, – ответила она с досадой, – по-моему, после девяти.
В записной книжке лежал ее паспорт, который он смотрел, как только приехал «на вызов».
Кира Михайловна Ятт – вот наградил бог фамилией! – тридцати пяти лет, разведенная, незамужняя, сын Тимофей Сергеевич Литвинов, тринадцати лет. Родилась – капитан вздохнул протяжно – в городе Лондоне.