И потому все, что у них не получается, женщинам нужно тактично и незаметно делать за них. Ведь не зря в двадцать второй главе «Лунь юя» Учитель сказал: «Женщина – друг человека». Вести себя иначе – себе дороже. Рискуешь даже в постели, вместо того, чтобы получать Великую радость, из ночи в ночь слушать унылые причитания о том, как неправильно устроен мир, как заела суета…
Для мужчин все, что не подвиг, то суета. Хотя на самом деле это и есть просто жизнь.
А от подвигов, наоборот, частенько умирают.
Сколько их, Богдановых подвигов, кануло, хвала Аллаху, в прошлое, не нанеся вреда!
А сколько еще предстоит…
Словом, девушка мужу явно приглянулась, и этот случай Фирузе никак не могла упустить. Похоже, ее Богдана тянуло на крайние случаи особливого. Несколько лет назад он безумно влюбился в нее, случайно встреченную во время дальней служебной поездки утонченную дочь ургенчского бека. Теперь разволновался, едва заметив юную европейскую варварку…
– Сколько я помню твои же рассказы о развитии мировой законотворческой мысли, любимый, – сказала она, – в Цветущей Средине[14] еще во времена Враждующих Царств философ Шэнь Бу-хай ввел понятие «умения пользоваться обстоятельствами».
– Только для чиновников государевых исполнительных органов, – буркнул Богдан.
– Шэнь Бу-хай по долгу философа заботился о государевых органах, – мягко сказала Фирузе и взяла мужа под руку, – а я по долгу жены не могу не позаботиться о твоих.
Богдан вспыхнул, как маков цвет. Все-таки женщины в некоторых вопросах бывают нестерпимо откровенны, что ни попадя готовы ляпнуть в полный голос. Благородному мужу, да еще истово православному по вероисповеданию, слушать их подчас просто страшно. Просто страшно. Если даже лучшая из них, и даже с мужем, высказывается вот так – каких же невообразимо чудовищных вещей они, вероятно, касаются, беседуя друг с другом наедине, без мужчин?
– Мне кажется, и она пришла слушать музыку, – заключила Фирузе.
Александрийский сладкозвучный зал,
23 день шестого месяца, пятница,
чуть позже
Богдан в душе и сам опасался того же. Похоже, сцены не избежать, уныло думал он, когда они, по-прежнему рука об руку, медленно поднимались по сверкающей мраморной лестнице, устланной длинным, словно дракон, шемаханским ковром.
Хотя девушка и впрямь очень милая. И взгляд такой серьезный, осмысленный… Богдан был бы отнюдь не прочь поговорить с нею после кончерто и обсудить прелести Вивальди. Она, несомненно, с Запада, и ее восприятие западной музыки, безусловно, может очень сильно отличаться от здешнего, привычного Богдану. Тем интереснее было бы.