Покачав головой, путник свернул на улицу, ведущую к центру, и зашагал в направлении главной площади. Шум и гомон катились ему навстречу.
Толпу путник заметил спустя несколько минут. Плотное кольцо разгоряченных людей сомкнулось вокруг нескольких тесно стоящих домов. Двигались люди стремительно и слаженно, сжимая в руках ножи, копья, топоры, а то и просто палки. В толпе виднелись лиловые балахоны Чистых братьев.
– Быстрее! Окружайте, не то снова прорвется!
– Хомма, наверх!
– Тьма, не по ногам же!
– Мать, с дороги, затопчут!
– Вон он, вон, за забором!
Громкий разбойничий свист, от которого заложило уши.
Путник уже понял, что происходит, и это его явно не радовало. Прищурившись, он вгляделся.
Одинокая юркая фигурка перемахнула через невысокую плетеную ограду, метнулась вдоль ряда приземистых сарайчиков и свернула за угол, исчезнув на миг из поля зрения. Всего на миг, потому что почти сразу она показалась вновь: за углом, очевидно, поджидали охваченные охотничьим азартом загонщики. Затравленно озираясь, фигурка вернулась к сараям и едва не наткнулась на такую же источающую ненависть шеренгу.
Ненависть толпы путник ощутил даже на расстоянии.
Фигурка, вышибив с неожиданной легкостью дверь сарая, канула в синеватый полумрак – в сарае, конечно же, не было окон.
– Хомма, давай факелы!
– Не могу, они внизу, – крикнул человечек с крыши соседнего дома, взмахнув кривым хадасским клинком.
– Вот, вот факелы!
– Огня!
Две шеренги сомкнулись перед сараем с отворенной дверью. Беглец оказался в кольце. Несколько человек с пылающими факелами в руках сунулись в сарай, но свирепый рев перекрыл гомон толпы, и их вышвырнуло наружу, словно пробку из бутылки с игристым джурайским вином.
– Тьма! Поджигай, поджигай, Рута!
Пронзительный женский голос с нотками истерики выплеснулся из толпы:
– Ой, миленькие, не жгите, это ж мой сарай!
– Отстань, мамаша, построим новый…
– Там же мука! И курта вся там, у меня ж дети с голоду помрут!
Пламя уже лизало бревенчатый бок сарая. Обезумевшую женщину, кинувшуюся прямо в огонь, подхватили под руки, она все продолжала вырываться и голосить, но стенания ее заглушались ревом толпы и гулом пламени.
Беглец внезапно появился на крыше сарая; толпа взревела с новой силой. Жадные языки освобожденного пламени рвались в небо, окрашивая его в красноватый цвет. Как раз вовремя – навстречу восходящему красному светилу.