– Перебор. – покачала головой Инна.
– О-о-о… Можешь не продолжать. Я это слышала раз триста. Как хочешь, можешь оставаться со своим стариком, а я пойду в кафе.
– Ладно. – Инна попробовала улыбнуться. – Я действительно побегу. Встретимся завтра.
Она помахала Светке и поспешила к трамвайной остановке.
– Стоять! – вдруг раздался за спиной истошный мужской голос. – Руки за голову!
Инна замерла посреди тротуара и медленно подчинилась.
Шедшие навстречу прохожие заулыбались, один парень даже прыснул смешком. Инна нахмурилась и осторожно повернула голову.
Позади нее стоял лохматый мужик с водяным пистолетиком и грозно вращал глазами.
– Не двигаться! Убью.
Инне стало неловко. Она опустила руки и пошла дальше. В затылок упруго вонзилась теплая водяная струя.
– А-а-а-а! – заорал сумасшедший и бросился наутек. – Я убил человека! А-а-а-а!
Инна подняла плечи и ускорила шаг.
Шею она вытерла только в трамвае.
Инна вошла домой и закрыла дверь. Разулась, скинула уличную одежду и надела домашние брюки с футболкой. Надо сготовить ужин до прихода отца, а то придет и снова устроит бучу.
В голове было мутновато, давило затылок. Дурацкий сумасшедший. Отчего же их так много в этом городе? Может поспать? Если часик, то ничего не изменится. Инна легла на диван и укрылась пледом.
Свет дня бил в окно и мешал расслабиться, процеживаясь даже через закрытые веки. Инна перевернулась на бок.
Разум никак не желал перейти границу бодрствования, в мозгу стали рисоваться причудливые картинки.
Замерший город. Замерли люди, машины, трамваи, голуби в небе, кошка в прыжке. Инна бежит через город и он оживает всей своей сущностью – окна домов превращаются в сотни глаз, двери подъездов в черные пасти. Решетки в зубы, ветви деревьев в цепкие руки.
Откуда-то звон курантов и голос:
– Город активно воздействует на психику… Активно… Этот город активно… Активный…
Страшно.
Цокот копыт. Дробь. Целый табун лошадей по проспекту. Это все, что движется. И еще она сама.
Но лошади, это не просто лошади, а ожившие статуи. По тротуарам скакали лошади с Аничкиного моста, рядом с ними даже бежали бронзовые круглозадые мальчики, держа коней в поводу. Петр I во главе кавалькады гордо скакуна, кони с Манежа скакали по бокам почетным эскортом. И еще десяток оживших статуй следом.
Посреди дороги непонятно откуда взялся лысый профессор в белом халате. Он вытянул руку, превратив асфальт в воду, и лошади стали тонуть. Одна за одной, поднимая к ускользающему небу перепуганные морды. Последней скрылась треуголка Петра.