- Перекинутый? - крикнул в ответ лейтенант, зарядив
пистолет.
- Через папский престол удом святого Николая перекинутый! Вот
что я про тебя скажу, наемничья твоя душа! Ландскнехты ведь?
- Они самые, - подал голос сержант, судя по улыбающейся роже,
разглядевший во дворе что-то его искренне радующее, - Лейтенант
Адам из Скорупы, и сержант Гавел из Троцнова.
Сержант обернулся к командиру и добавил, уже тише:
- На лошадях они, а конь в жизни нечисть не потерпит...
- Лейтенант Адам и сержант Гавел? Ну, а я - капитан Гюнтер
Швальбе. Из Дечина. А теперь, милостивые господа, признавайтесь,
кто из вас, доблестных негодяев, едва не угробил моего любимого
ворона?
Гюрги боялся. До липкого пота по спине, до дрожи в
пальцах.
Так-то, он трусом никогда не был. Да и не кормиться трусу с копья!
Гюрги же сим благородным промыслом жил не первый, и, как он
надеялся, далеко не последний год.
Но у каждого, даже самого храброго из храбрых, есть свой страх. Он
сидит глубоко внутри, не показываясь наружу. Храбрец кидается на
пики испанцев, рубится на саблях с поляками, пьет с московитами...
И ни следа боязни!
Но достаточно всплыть малой крошки потаенного страха, и не узнать
человека. Словно подменили, плюхнув в седло скверно сработанное
чучело в обоссаных штанах.
Солдат знал свой страх и старался держать его в кулаке. Не сказать,
что это сложно, когда рассудок твой тверд, и ты можешь сложить два
и два, получив известный результат. Чтобы утонуть, нужно
много-много невезения и лишняя тяжесть. Кольчуга, доспех, камень
или жернов, накрепко привязанный к ногам. Не обойтись и без моря,
речки или, на худой конец, колодца!
Но сейчас у страха были полные рукава козырей. Гюрги же достался
пустой расклад. И пруд.
Наемник вытянул шею, тихонько вдохнул, стараясь, чтобы ряска не
забила ноздри. Вода, которая сначала приятно лишь холодила избитое
тело, вытягивала тепло жизни. По капельке, не торопясь, давая
насладиться предвкушеньем смерти. Прочувствовать!
Судорога вонзила в ногу раскаленный гвоздь. Начала проворачивать с
изощренной медлительностью протестантского палача. Гюрги сцепил
зубы, даваясь стоном.
Те, кто были на берегу, не услышали.
Возможно, их там уже не было. Может быть, они и след потеряли. А то
и не искали вовсе. Но проверять не хотелось.
В глазах драгуна была смерть. И больше ничего.