От ее голоса, низкого, чуть хрипловатого, остатки алкоголя сами
собой выветрились. Трезвый, как стекло Мортенс понял, что пропал.
Мелко закивав, Хуго подскочил, зацепился кобурой на стол, чуть не
опрокинув посуду. Кое-как выбравшись из западни, Бывший пошел за
девушкой, путаясь в ногах.
- Ружье забыл, умник, - не оборачиваясь, сказала она, - и не
вздумай бить в спину, я все вижу.
От грохота крови в ушах, Мортенс ее практически не слышал, лишь
глупо и часто кивая...
Мирослав катал ладонью по столу орешки лещины. Без них в гомоне
таверны, да на таком расстоянии нужный результат получить крайне
затруднительно. Впрочем, Гюнтер должен помнить о том, что играть на
всю наличность банды не стоит – вдруг да придется отвлечься.
Например, на такого вот мозгляка, которого от легкого ветерка
ворожбы чуть не уронило на пол, перемешав все кишки с
печенками.
Забавный парень. На вид – смесь бродяги со студиозусом. Что, в
принципе, зачастую одно и тоже. Молод, но опыт есть, вон, в кармане
топорщится что-то типа бритвы или испанской навахи. Потрепан,
простужен и не стиран которую неделю. На правой руке несколько
узеньких полосок шрамов. Тех, что остаются после удара ножом. На
левой вообще, чуть ли не от сабли зарубка.
И в то же время, трусоват, вон как шарахнулся, когда Кристина
шагнула за спину.
Под внимательными взглядами незнакомец пошел пятнами, сдернул
шляпу, жалобно сгорбился. Скосил глазами, спрятанными за
стеклышками запотевших окуляров, на Йожина. Лицо монаха было
перекошено гримасой негодования. Он прошипел тихонько, так, чтобы
слышали только Мартин с Мирославом: «Еще один сраный чернокнижник
на нашу голову!».
Мартин улыбнулся бродяге – отчего тот попятился в ужасе. Склонился
к уху непримиримого колдуноборца:
- Брат Йожин, перед костром, я бы советовал откормить. А то ведь
глянь, тощий какой. Бабушки будут не хворост подкладывать, а
пирожки совать. И выйдет от того сожжения не нравоучительная
польза, а сплошная смехота.
Тактичный шепот старого вояки с легкостью перекрыл бы перестрелку
двух мушкетерских рот.
Попытку бегства пресекла Кристина, ловко ткнув локтем в затылок.
Обмякшего студента хлопнули по щекам.
- Присаживайся, - Мирослав кивнул напротив себя. – А на этих двух
пердунов плюнь и разотри. Это я тебе говорю как человек, чью
бессмертную душу норовят спасти костром уже который год. Ага,
именно вот этот добрый брат-доминиканец. Его, кстати, зовут отец
Йожин. Второго пердуна кличут Мартином, а меня можешь называть
Мирославом.