Константин молчал, он успел уже немного расспросить ошарашенного «бодигарда». Станислав Владимирович снова заговорил:
– До сих пор я не понимал, как это мы не сумели за полтора года отыскать его следов, но теперь… – И он со вздохом закончил: – Завтра полетишь в Дюссельдорф, своих силенок тут не хватит. А сегодня, – шеф открыл портмоне и протянул сложенный листок бумаги, – проедешь по этим адресам и привезешь указанных там людей. – Он искривил губы в мертвенно-злобной улыбке. – Я думаю, что он будет рад с ними повидаться, когда заявится.
Едва за Константином закрылась дверь, Станислав Владимирович устало откинулся в кресле. Ему отчаянно захотелось молодости, здоровья, силы, этакой всепожирающей мощи, и он вдруг смутно представил себя неким существом с мощными мышцами, страшными когтями и тяжелыми, кожистыми крыльями за спиной. Через несколько мгновений наваждение прошло. Станислав Владимирович испуганно потряс головой, пробормотал:
– Привидится же такое, – и вышел из кабинета. Когда он закрывал за собой дверь, ему показалось, что туча, с обеда висевшая над городом, вдруг повернула одну из трех своих призрачных голов и посмотрела на него через окно.
Иван перемахнул знакомый овражек и обнаружил, что вместо одной привычной тропки у старой сосны его поджидает развилка. Волхв приглашал его к святилищу. Волк повернулся к серому брату и ласково сказал:
– Спасибо за помощь, брат.
Проследив, как зверь скрывается в лесу, Волк споро двинул по левой тропинке, не обращая внимания на то, как она исчезает за ним, превращаясь в ровный, однородный ковер пожухлых листьев, игл и молодой травы, дружно пробивающейся на свет.
Ворота святилища были распахнуты, и Сыч мирно сидел у идола Перуна, что-то неторопливо вырезая ножом. Волк остановился в проеме ворот и низко поклонился, коснувшись дерна кончиками пальцев:
– Приветствую тебя, мудрейший. Дозволишь ли войти?
Сыч, не поднимая глаз, указал рукой на место пред собой. Волк опустился на землю. Сыч вздохнул и посмотрел на небо, как обычно затянутое тучами.
– Встречался с меченым?
Волк молчал, можно ли что-то скрыть от волхва?
– Зачем он тебе?
– Судьба, мудрейший. Нам нет места на Земле обоим.
– Он слаб. Он слеп. Он обречен. Оставь его в его юдоли.
Волк задумчиво прикусил травинку:
– Возможно. Однако на нем не только печать Триглава, на нем отблеск его знака.