Темп слегка спал только в воскресенье. С утра монах под аплодисменты творческой элиты совместно с мэром столицы перерезал очередную ленточку (что они там открывали, он так и не понял, то ли Центр традиционной культуры какой-то экзотической земной народности, пару сотен представителей которой чудом занесло на Ноорм, то ли, наоборот, выставку авангардного искусства), затем прослушал очередной концерт, после чего привычно проследовал в круизер, где обреченно уточнил у сопровождающего:
– Что у нас еще на сегодня?
Ответ его слегка ошарашил.
– Прошу простить, святой отец, но мы немного задержались на концерте в Центре нетрадиционного искусства, поэтому церемонию награждения премией Клоотса начали без нас. А вечерний концерт Плио Делигьери отменен из-за недомогания маэстро. – Сопровождающий помялся, виновато развел руками и смущенно спросил: – Прикажете доставить вас в ваши апартаменты?
Монах молча кивнул, опасаясь неосторожным звуком спугнуть свалившуюся на него удачу. И только перед самым гостевым центром академии рискнул поинтересоваться:
– Значит, на сегодня все?
Сопровождающий густо покраснел и кивнул. Он испытывал дикую неловкость от того, что столь высокопоставленный гость оказался вроде как не у дел. Парень даже не подозревал, что у его визави подобное развитие событий вызывает едва скрываемый восторг.
Вечером монах сумел наконец застать аббата в отведенных ему апартаментах. Когда брат Томил появился в кабинете, тот сидел перед компьютером и изучал какие-то графики. Но, завидя монаха, аббат отключил мониторную проекцию и, поднявшись с кресла, двинулся навстречу своему спутнику:
– Добрый вечер, друг мой, рад, что вы сумели выбрать время и заглянуть ко мне.
Если даже в тоне или взгляде аббата и была ирония, монаху не удалось найти никаких ее признаков. Поэтому брат Томил просто проглотил эту фразу и, в свою очередь изобразив на лице приторно-кроткую улыбку, ответил самым сердечным голосом:
– Да, наши гостеприимные хозяева оказались настолько воодушевлены присутствием представителей Святого престола, что все эти дни я ничем не мог помочь вам в ваших трудах.
Аббат уважительно склонил голову:
– О, не корите себя, друг мой. Вы оказали огромную помощь, освободив меня от груза представительских обязанностей, так что ваш вклад в наши успехи просто неоценим.