По груди и рукам у меня побежали мурашки. Соски затвердели, как будто он их касался. И мышцы свело судорогой от жажды, которая ничего общего не имела с жаждой крови.
– Прекратите!
– Я ничего не делаю, ma petite. По вашей коже прокатывается ваше желание, не мое.
Я тяжело вздохнула и заставила себя отвернуться. Ладно, я его хочу. Прекрасно, чудесно, но это ничего не значит. Вот так.
Я отодвинулась от него, привалилась к стене и сказала, не глядя в его сторону:
– Я пришла сегодня сюда, чтобы получить информацию, а не обжиматься с Мастером города.
Ричард просто себе сидел, глядя мне в глаза. В нем не было смущения – только интерес, будто он не мог точно понять, что я собой представляю. Не то чтобы недружественный взгляд.
– Обжиматься? – повторил Жан-Клод. Мне не надо было смотреть на его лицо, чтобы услышать в голосе улыбку.
– Вы меня понимаете.
– Я никогда не слыхал, чтобы это называли «обжиматься».
– Прекратите!
– Что прекратить?
Я полыхнула на него взглядом, но в его глазах мелькали искорки смеха. По губам расходилась медленная улыбка. Очень человеческий вид был у него в эту минуту.
– Что же вы хотите обсудить, ma petite? Это должно быть что-то очень важное, если вы решили приблизиться ко мне по собственной воле.
Я смотрела ему в лицо, выискивая насмешку, злость – что-нибудь в этом роде. Но его лицо было гладким и дружелюбным, как резной мрамор. Улыбка и искорки смеха в глазах как маска. И я никак не могла понять, что там за ней. И даже не уверена, что хотела бы это знать.
Я медленно перевела дыхание.
– Хорошо. Где вы были прошлой ночью? – Я глядела ему в лицо, пытаясь поймать изменение выражения.
– Здесь, – ответил он.
– Всю ночь?
Он улыбнулся:
– Да.
– Вы можете это доказать?
Улыбка стала шире:
– А мне придется это делать?
– Возможно.
Он покачал головой:
– Увертки вместо прямого разговора – от вас, ma petite! Это не ваш стиль.
Вот тебе за глупую попытку вытащить информацию из Мастера.
– Вы уверены, что хотите обсуждать это при посторонних?
– Вы о Ричарде?
– Да.
– У нас с Ричардом нет секретов друг от друга, ma petite. Он – мои человеческие глаза и уши, поскольку вы ими быть отказываетесь.
– Что это значит? Я думала, что у вас не может быть двух слуг-людей одновременно.
Конец ознакомительного фрагмента.