Но куда мне бежать?
Везде, где бы я не находилась, меня преследует его тень. Он настолько въелся в мой разум, что теперь я не смогу просто так от него отказаться.
Я одержима им. Я больна. И болезнь моя зовётся "острая нехватка Кирилла Ярцева в крови".
Признание ничего не изменит. Он только покрутит у виска.
Я хочу, чтобы он сам догадался. Но намёков Кирилл как не понимал раньше, так не понимает и сейчас.
Остаётся только ждать. Ждать пока кто-то из нас не сдастся.
У меня не так много времени. Всего восемь дней в моём распоряжении.
— Что ты делал все эти дни? — спрашиваю, разглядывая пейзажи за окном быстро несущейся машины.
Мы особо не разговаривали ни вчера перед сном, ни сегодня, пока собирались. Не разговаривали, когда выходили из дома. Он ни слова не сказал мне о моём внешнем виде. Я ни слова не сказала о его новенькой навороченной тачке. Мы вели безмолвный поединок, где не было победителей. Были только проигравшие.
Мы как будто чужие люди друг для друга. Невольно начинаю сомневаться, что когда-то мы были близки. А если и были, то всё это уже давно покрылось толстым слоем пыли.
Кирилл держал марку — молчал всю дорогу, а мне опостылело сидеть сложа руки и размышлять над тем, о чём он так "громко" думает. Я точно узнаю этот сосредоточенный взгляд и морщинку между сведённых бровей.
— Я был в Кузне, — отделывается сумрачным ответом, не отвлекается от дороги, но я так просто не отстану.
— Зачем?
— Ездил помочь отцу кое с чем, а что? Мне нужно было отчитаться перед тобой? — с пренебрежением проговаривает, вальяжно переключая коробку передач.
Мы съезжаем с трассы в загородный массив для богатеньких, судя по шикарным особнякам и отведённым им территориям.
— Нет, просто мог хотя бы поставить меня в известность. Я же волновалась.
Он резко тормозит на перекрёстке и переводит взгляд на меня.
— Извини. Я как-то не подумал.
Очередной мой намёк остался без должного внимания.
Полнейшее отсутствие понимания элементарного.
Да как ему ещё намекнуть, что он дорог мне? Что я сохну по нему и ссыхаюсь без него.
Если бы мои намёки были смятой в комок бумагой, брошенной в него, то он с головой уже погряз бы в них и всё равно бы ничего не понял.
— Что дома нового? Как тётя Света поживает с дядей Олегом? Наверное, уже сделали ремонт?