Вася задерживался, но это было в порядке вещей. Ему теперь приходилось до позднего вечера разрываться между управой, администрацией, мэрией, попечительским и опекунским советами, комиссиями по градостроительству и делам несовершеннолетних, наведываться в комитет муниципального жилья и в объединенную дирекцию эксплуатации зданий. И это только по работе. А еще общественные нагрузки – благотворительные фонды и разные объединения…
Полина, проводив сестер и наплакавшись до икоты, обессилено лежала на диване. Она чувствовала все симптомы надвигающейся смерти: голова гудела и пульсировала, печень камнем давила, как будто жирного поела, а колени ее давно беспокоили – с тех пор, как стала поправляться, вес набирать. Положив руки на грудь, как покойница, она тихо выла от жалости к себе.
Вернувшийся из теплоэнергонадзора (то есть от Зойки) и увидевший опухшую от слез в скорбной позе жену, Василий не на шутку встревожился:
– Что с тобой, милая?
Поля с трудом сползла с дивана, простонав:
– Вася-а-а! Я все знаю. Зойка сказала.
Мысли понеслись в голове Васи с космической скоростью. Переизбрание, выборы в думу, Сам не приветствует разводов, Полина хорошая жена, я подлец бессовестный, я к ней привык, а к другой еще прилаживаться надо, дачу затеяли строить, нажитое барахло делить жалко, да и стыдно, Поля во всех отношениях, а в некоторых отношениях… Его неудержимое влечение к Зойке враз пропало, как сквозь землю провалилось. Хотя и самому Васе хотелось туда же провалиться от стыда и страха перед расплатой.
Он рванул с места, крепко обнял жену, прижал ее голову к своей груди и затвердил:
– Прости, прости, прости меня, дорогая!
Полина за вечер вылила корыто слез. Но они снова потекли, уже не соленые, а на вкус точно дистиллированная вода.
– Это хорошо, Васечка, – она подняла голову, – что ты мне ничего не говорил, правильно делал.
– Так ты меня прощаешь? – Василий смотрел на нее с удивленным восхищением.
– Конечно, голубчик. А ты… ты мною теперь… не брезгуешь? Я тебе не противна?
В этот момент Полина была ему милее всех женщин мира. Василий искренне принялся ее разубеждать, осыпать поцелуями. Стоя на краю могилы, Полина неожиданно насладилась пылким объяснением в любви.
– Я с тобой, – восклицал Василий, – только с тобой, до самой смерти!
Упоминание о смерти вызвало новый приступ рыданий. Но благостных – не каждой женщине улыбнется прощаться с жизнью, имея такого преданного, верного, любящего супруга.