– Джоанна?
Она снова посмотрела на фреску.
– Я думаю, это как будто… У меня навязчивая идея в плане японской истории, потому что у меня нет настоящих собственных корней. Родилась в Соединенных Штатах, выросла в Англии, родители умерли десять лет назад, Иокогама, Токио, Киото, никаких живых родственников…
Алекс перебил ее:
– Это правда?
– Что – правда?
– Что у вас нет родственников?
– Никого в живых.
– Никаких там бабушек-дедушек или?..
– Как я сказала.
– Ни даже каких-нибудь тети или дяди?
– Никого. – Она повернулась к нему. О чем говорило его лицо – симпатия или расчет? Участие к ней или подозрение? «Снова я прохожу этот круг, – уныло подумала Джоанна. – Что со мной не так? Почему я так неловко чувствую себя с любым новым мужчиной, так беспокоюсь, что он будет слишком назойлив?» – Вот видите, я приехала в Японию, потому что мне некуда было больше поехать, не к кому было обратиться.
Алекс нахмурился:
– Это необычно. Почти всякий в вашем возрасте имеет, по крайней мере, хоть одного родственника где-нибудь… может быть, не кого вы знаете хорошо, но хоть кого-то.
Джоанна вздрогнула и сказала:
– Ну, если у меня в самом деле и есть кто из близких, то я не знаю о них.
Его ответ был быстрым:
– Я мог бы помочь вам разыскать их. В конце концов, расследование – это моя работа.
– Скорее всего, я не смогу оплатить ваши услуги.
– Цены довольно умеренные.
– А вы действительно купили «Роллс-Ройсы» на оплату за вашу работу?
– Для вас я сделаю работу за цену велосипеда.
– Спорю, это будет очень большой велосипед.
– Я буду работать за улыбку.
Джоанна улыбнулась.
– Это щедро с вашей стороны. Слишком щедро. Пожалуй, я не смогу этого принять.
– Я спишу эту работу в счет накладных расходов. Это сохранит компании налоговые доллары, поэтому в некотором смысле за работу заплатит правительство Соединенных Штатов.
Алекс весь горел желанием разобраться в ее прошлом, хотя Джоанна и не могла вообразить его причины. Она не была параноиком. Он оказывал давление на нее. Тем не менее, чувствуя, что он бы понял ее больше, чем кто-либо другой, Джоанна хотела поговорить с ним. Между ними складывались хорошие отношения.
– Нет, – решительно сказала она, – забудьте об этом. Даже если у меня и есть родственники где-нибудь, они мне чужие. Я для них ничего не значу. Вот почему для меня так важно с головой окунуться в историю Японии и Киото. Теперь это мой родной город. Это мое прошлое, и настоящее, и будущее. Меня здесь приняли. У меня нет корней, как у других людей: их выкопали и сожгли. Так, может быть, я смогу завязать для себя те глубокие культурные связи, чтобы стать основательницей нового родового дерева, которое будет расти здесь, и, возможно, эти новые корни будут так же хороши, и сильны, и значительны, как те, что погибли. В действительности у меня нет выбора. Мне необходимо чувствовать, что я принадлежу не к ветви удачливых эмигрантов, а являюсь частью этой милой страны. Принадлежу… буду надежно и глубоко привязанной ко всему этому, как ниточка к ткани. Мне нужно отчаянно быть этой ниточкой, чтобы раствориться в Японии. Много дней… ну, во мне была ужасная пустота. Не всегда. Только время от времени. Но когда она приходит, то захлестывает меня с головой. И я верю… я знаю, что, если полностью сольюсь с этим обществом, я не буду больше страдать от нее.