– Спасибо, Джим.
С этими словами Томми Фан вырулил со двора автомагазина «Шевроле». Впереди лежал погожий калифорнийский полдень – голубой, свежий и ясный, словно наполненный обещанием вечной жизни.
Никаких дел и никакой особенной цели у него не было, поэтому для начала он свернул на запад, к Ньюпорт-Бич, чтобы попасть на шоссе Пасифик-Коуст, идущее вдоль Тихоокеанского побережья мимо залива, где было полным-полно яхт, через Корону Дель-Мар и через Ньюпорт-Коуст с его пляжами, ласковой волной и просвеченным солнцем океаном. Радио в «Корвете» было настроено на волну, передававшую композиции «Бич Бойз», «Эверли Бразерс», Чака Берри и Роя Орбисона, и Томми наслаждался любимым старым добрым роком.
На светофоре возле Лагуна-Бич Томми нагнал классический «Корвет»: серебристый «Стингрей» 1963 года с двойным задним стеклом и обрезанным, как корма лодки, задом. Его водитель – тип стареющего серфера со светлыми волосами и вислыми моржовыми усами – с одобрением смерил взглядом сначала новенькую машину, потом самого Томми. В ответ Томми показал ему сложенные кольцом большой и указательный пальцы, давая понять, что «Стингрей» – тоже машина что надо, и незнакомый водитель, улыбаясь, поднял вверх большие пальцы обеих рук, отчего Томми почувствовал себя членом клуба для избранных.
В конце ХХ столетия нередко можно было услышать, что Большая Американская Мечта приказала долго жить и что от Большой Калифорнийской Мечты остался остывающий пепел, но в этот теплый летний полдень эта страна все еще представлялась Томми Фану самой прекрасной, а солнечное побережье все еще манило тысячью соблазнов и ослепляло невиданными перспективами.
Странная тень и необъяснимый холодок, пробежавший по коже, были почти забыты.
* * *
Он миновал Лагуна-Бич, проехал Дана-Пойнт и уже в сумерках добрался до Сан-Клементе, где наконец снова повернул на север. Томми по-прежнему не стремился попасть в какое-то определенное место. Единственное, что ему хотелось, это поскорее привыкнуть к большой и мощной машине. Несмотря на свои три тысячи двести девяносто фунтов, «Корвет» прекрасно слушался руля; сцепление с дорогой, как и у всякой спортивной машины, тоже было выше всяких похвал. Томми специально проехал несколько миль по обсаженным деревьями узким улочкам Сан-Клементе, пока не убедился, что радиус поворота «Корвета» составляет ровно сорок футов, как и было написано в спецификации.