Сотрясение действительно подтверждается. Об
этом нам с мамой сообщает Игорь Константинович, уже находясь в моей уютной
палате.
– Как минимум пару дней она должна
находится в состоянии покоя. Обследование показало, что сотрясение есть, но
осложнений серьезных выявлено не было. Поэтому лечение ей назначили стандартное
для таких ситуаций. Обезболивающее, успокоительное, ноотропы и… – мужчина
подходит к тумбочке и берет мой телефон, чтобы тут же отдать маме. – Никаких
телефонов, телевизоров, книг и музыки.
Я сглатываю, но не возражаю. Не имею ни
малейшего представления, чем можно заниматься в постели два дня, не имея
доступа к развлечениям.
Когда они уходят, я начинаю понимать,
почему был запрет. Мне нужен сон, а гаджеты лишь занимают внимание, не позволяя
глазам и мозгу расслабиться. Стираю с распухшего от кровоподтека века слезу и
осторожно переворачиваюсь на бок, после чего почти мгновенно засыпаю.
Так протекает день, второй. Врач заметил снижение
аппетита, но на самом деле есть вообще не хотелось, поэтому приходилось в себя
впихивать хотя бы порцию пудинга и чай. Хотя и тошнило безбожно после этой
процедуры.
Мама практически не вылазит из палаты, на
что я не против, но вот доктор настаивает, что ей тоже нужно отдыхать, потому
отправляет её домой или в свободную палату, где она перехватывает несколько
часов сна.
Сейчас она уехала, потому я лежу, глядя в
потолок. Жутко хочется встать и походить, чтобы размять затекшие мышцы и в
какой-то момент, я прям чувствую, что мне это жизненно необходимо.
Поднимаюсь с постели и осторожно выбираюсь
в светлый коридор. Сейчас вечер, потому врачей практически нет, зато полно
гуляющих пациентов. И я даже собиралась составить компанию нескольким больным,
играющим в карты в холле, но знакомое чувство заставило замереть и обернуться.
Посреди коридора стоит Славин, лениво
разглядывая людей. Вокруг него образуется пустота, потому что все стараются
избегать монстра с жутким взглядом, покрытого страшными татуировками. Он одет в
кожаную куртку и держит шлем в руках, чем так же привлекает внимание многих.
Арс скользит по коридору взглядом и цепляет
меня. Щурится, но всё же делает тяжелый шаг, затем ещё один и ещё.
А я смотрю на него и даже сдвинуться с
места не могу. Кажется, что приросла к нему намертво. И когда Славин подходит,
рассматривает мое лицо и жутко кривит губы в презрительной усмешке, я не нахожу
в себе сил даже, чтобы поздороваться.