– Это Надя.
«Девушка? На ловца и зверь бежит? – пронеслось в голове. – Но я не знаю никакой Нади! И голос незнаком. Может, это та, из Ялты? Но той Наде я телефон свой не оставлял. Тем более мобильный…»
– Дима, извините, что я звоню. – Голос совсем не кокетливый и как бы официальный. Таким из вендиспансера звонят. – Вы вчера мне свой телефончик оставили, помните?
Ничего он такого не помнил. Поэтому промолчал. Хотя вчера на маминых поминках была какая-то деваха. Может, и Надя.
– Дима, я тети Раи дочка. Подруги вашей мамы, медсестры. Мы с вами, когда я была маленькой, много встречались. И вчера тоже виделись.
– Ох, что ты раньше-то не сказала! – с преувеличенным радушием воскликнул Дима. В башке (может, потому, что настрой был соответствующий) мгновенно пронеслись, как американцы говорят, pick-up chances. Да, была вчера на поминках Надя. Молчаливая тихоня. Плотненькая такая. Очень грудастая и очень серьезная. И положительная. Не в Димином вкусе. Такую разик поцелуешь – глядь, а она тебя уже в загс ведет. Зачем же он ей вчера номер своей мобилы дал? Совсем, что ли, пьяный был?
– Дима, я вам звоню, потому что вы журналист, – продолжила напряженным голосом Надя. – Может, у вас есть знакомые в Институте Склифосовского?
– А что случилось?
– Здесь моя мама.
– Тетя Рая?!
– Да.
Тетю Раю Дима помнил отлично. Еще с младенчества. И любил ее. Веселая, шумная и простая тетка. Но, позвольте, она же была вчера на похоронах! И молча держала Диму за руку, и он был благодарен ей за это…
– Что случилось?
– Ее машина сбила.
– Что?!
Надя решила, что он не расслышал, повторила покорно:
– Ее сбила машина.
– Что ж ты раньше-то молчала! Что с мамой?!
– Меня к ней даже не пускают. Говорят, состояние очень тяжелое.
– Ты где, Надя?
– Я из автомата звоню.
– Откуда, я спрашиваю?!
– Снизу, из вестибюля Склифосовского.
– Главный корпус? Большой такой, стеклянный?
– Да.
– Я сейчас приеду.
– Я в «сочетанной травме» буду. На шестом этаже.
– Еду. Жди, Надя.
Дима завел авто и с пробуксовочкой, с визгом шин вырулил на проезжую часть, в сторону центра. «Пристегните ремни, – пробормотал он сквозь зубы самому себе, – сейчас будем летать».
* * *
Дима.
Тот же вечер.
23 часа 50 минут
Вот не ждал Полуянов, что вечер он закончит в больнице!.. Склифосовский вытеснил все предыдущие впечатления бестолкового, раздрызганного дня – несмотря на то что Дима в больнице провел всего два часа.