– Будильник мне на девять поставь!
– Зачем так рано? – спросила через стенку она.
– Главному нашему буду звонить, что я на работу не выйду!
Надя хотела поинтересоваться, не будет ли ему чего за прогул? И правда ли, что у журналистов такой свободный режим? Потом решила спросить, а нужно ли ему, чтобы она его сопровождала, когда он по ее соседям пойдет. И будет ли он звонить в милицию? Через стенку все это спрашивать было неудобно, и она вошла в комнату, где пахло мамой, а в постели при свете ночника лежал почти совсем незнакомый и довольно-таки красивый мужчина. Она открыла рот, чтобы задать первый вопрос, – но… Но Дима уже спал.
Надя тихонько подошла к кровати и погасила ему ночник. Он даже не пошевелился.
* * *
Надя.
На следующий день,
9 часов 15 минут
Дима вышел на кухню заспанный, всклокоченный, в одних трусах.
Он что, ее, Надю, не стесняется совсем? Как рабыню какую-то?
Просипел:
– Извини. Где у тебя тут кофе? Без него я – труп.
– Есть только растворимый, – сказала она виновато и обиженно. Диме было не до нюансов ее настроения. Он чуть не вырвал из рук банку «Нескафе классик». Всыпал себе в чашку целых три ложки («Да он наркоман кофейный!»). Залил кипятком, сахару бухнул. Размешал, стал пить прямо стоя. Надя в сердцах вышла из кухни. Фигуру полуобнаженного Димы меж тем поневоле разглядеть успела. Ничего не скажешь, хорошая фигура. Ножки стройные. И попа тоже. Плечевой пояс развитый: широкий, надежный.
Спустя три минуты Дима (уже в брюках, но по-прежнему голый по пояс) показался на пороге ее комнаты. Кофе действительно оказал на него животворное воздействие. Черты лица разгладились. Взгляд стал осмысленным. И голос прорезался:
– Надь, у тебя бритва есть?
– Не-ет, – потрясла она головой.
– А чем же я бриться буду?
– Можно один день и не побриться, – слегка огрызнулась она. – Сейчас это модно.
– Нет, старушка. Бритье – это ежеутренний ритуал. Если я небрит, это означает, что я не контролирую ситуацию. Такое, извини, со мной всего дважды в жизни было.
Надя не стала спрашивать, что это за два необыкновенных случая (хотя такого вопроса он явно ждал), только буркнула в ответ:
– Ну, будет третий раз.
– Не. Я хочу владеть ситуацией. Я даже в окопах за собой следил.
– Ну, и чем я тебе могу помочь?
– А ты что, ноги не бреешь?
Она почувствовала, как лицо ее против воли опять стала заливать краска. Пр-роклятый румянец!