В сонном, сумеречном покое заснеженного поселка ярко вспыхнули стоп-сигналы, когда машина притормозила у одного из двухэтажных коттеджей.
В доме на втором этаже вспыхнул свет, на фоне закрывавших окно жалюзи промелькнула чья-то тень. Очевидно, гостей не ждали, прошло пять или шесть минут, прежде чем хлопнула входная дверь и по дорожке к воротам проскрипели неспешные шаги.
– Кто там? – осведомился уверенный, привыкший повелевать и отдавать приказы зычный голос.
Чмокнув примерзшим уплотнителем, открылась задняя дверь машины.
– Антон Петрович? Не ждешь, значит, гостей?
Вопрос был риторическим.
– Я спрашиваю, кто? – не меняя тембра, вновь осведомился голос.
– Да свои, свои!.. Старых друзей не узнаешь, Антон, совсем одичал в своей глуши?!
– Николай, ты, что ль?! – уже более радушно, но все еще недоверчиво воскликнул хозяин коттеджа, и замерзший засов протяжно скрипнул, двигаясь в пазу. – Вот не ждал… – смутившись, пробормотал он, распахнув калитку.
У дома, под скатом крыши, загорелся фонарь, осветив протоптанную в снегу дорожку и хозяина, сухого, жилистого мужчину, которому навскидку можно было дать лет сорок – сорок пять. Именно ему принадлежал уверенный, зычный бас.
– Здравия желаю, товарищ генерал! – не то шутя, не то серьезно произнес посетитель, вскинув руку к неуставной меховой шапке. Он тоже выглядел лет на сорок, но, в отличие от хозяина коттеджа, полноватое лицо нежданного гостя, раскрасневшееся от мороза, обладало крупными броскими чертами, без намека на худобу.
– Ну, не ждал, не ждал… – опять повторил хозяин, неловко обняв приезжего. – Ну, пошли, чего стоим, – вдруг спохватился он.
– Зарайский, давай коробки! – приказал гость, направляясь к освещенному крыльцу.
Водитель и двое охранников тут же вышли и, достав из багажника машины увесистые пластиковые кофры, гуськом потянулись к дому.
– Да ты, Антон Петрович, тут устроился прямо как медведь в берлоге! – с добродушной усмешкой произнес поздний гость, снимая шубу, из-под которой вдруг сверкнули золотым шитьем генеральские погоны. – Забыл, значит, своего замполита, и Афган забыл, да? И Абхазию не помнишь?
– Не зубоскаль, все я помню… – Колвин только начал приходить в себя от неожиданного визита. Очевидно, что он жил один и уже давно никого не ждал в гости. – Время сам знаешь какое. Теперь добрые люди по ночам не шастают.