Милые и сдержанные.
После завтрака все, проспавшие ночные события в машинном отделении, собрались в бильярдной, и Антон ввел их в курс дела. А также ознакомил с планами на ближайшее будущее: покойник на борту – скверный знак, так что особенно мнительные, верящие в полтергейст, духов моря и «Летучего голландца» могут улететь вертолетом, который ожидается к вечеру. Все остальные продолжают путешествие. Мне не очень хотелось переживать эти события еще раз, и потому, прихватив с собой два одеяла из каюты, я устроилась в шезлонге на верхней палубе. Укутавшись одеялами до самого подбородка и подставив соленому ветру лицо, я выгнала из головы все мысли, и решила наслаждаться видом сурового моря. К черту все, он был пьян, он оступился, а если даже и нет – какое мне дело. Я никого не собираюсь шантажировать, следовательно, никакая опасность мне не угрожает.
За «Эскалибуром» неслись огромные альбатросы, они со свистом рассекали крыльями воздух: никогда еще я не видела таких крупных птиц так близко.
Разве что страус в зоопарке моего детства. И розовый пеликан, который сдох в канун октябрьских праздников в тот год, когда меня приняли в пионеры. Тогда я была младше Карпика на три года. Странное дело, Карпик очень сильно занимала меня в последнее время, она вызывала чувство жалости и восхищения одновременно.
Удивительная девочка…
Море было беспокойным (в открытом море по-другому не бывает, сказал бы старпом Вася), огромное судно покачивало на волнах, и от этого по всему кораблю шла легкая дрожь.
Эта дрожь, это сдержанное покачивание, да еще вкупе с бессонной ночью, убаюкали меня, и я даже задремала. А проснулась оттого, что кто-то настойчиво теребил меня за рукав. Еще не открыв глаза, я поняла, что это Карпик.
– Ева!
– Ну, что такое?
– Можно я посижу с тобой?
Ты пользуешься бешеным успехом у тринадцатилетних девочек, поздравляю, Ева! Такого в твоей бурной жизни еще не было.
– Конечно, девочка, – вылезать из-под верблюжьих одеял не хотелось, но я помнила о нашем разговоре с отцом Карпика: нужно проявлять дружелюбное ненавязчивое внимание к его дочери. – Сейчас я принесу тебе шезлонг…
– Нет, не нужно. Я хочу с тобой.
– Со мной? – Я сморщила нос.
– Ну да. Ты не волнуйся, я очень легкая. Тебе не будет тяжело.
– Тогда залезай!
Я распахнула одеяла, Карпик юркнула туда и крепко прижалась ко мне. Несколько минут мы просидели молча. Карпик была совсем близко от меня, и мой взгляд лениво блуждал по непритязательному ландшафту ее лица. От тонких тускловатых волос девочки исходил запах хорошо воспитанного шампуня, но к нему примешивалось и что-то еще: запах перегретого металла, запах машинного масла, – это был запах самого корабля.