Махнув Лойдусу рукой, старший следователь странно скривил лицо и, сняв ботинок, бросил его на свой стол. Затем схватил бронзовый бюст президента Бовина и стал им бешено колотить ботинок.
Предстоящий первый в жизни допрос, отсутствие ушедшего на дело Хорста и явное помешательство старшего следователя – все это оказало на Лойдуса чудовищное воздействие.
«Этого просто не может быть – наверное, у меня бред», – определил Лойдус и незаметно для себя произнес вслух:
– Этого не может быть…
– Очень даже может, – возразил ему Кулхард. – Если ботинки сделаны дерьмово, то гвозди все время вылазят. Спасибо президенту Бовину, только он и помогает.
И Кулхард бережно поставил бюст на прежнее место.
– А где Хорст? Не приходил еще?..
«Вот он, этот вопрос. Вопрос из вопросов, – отрешенно подумал Лойдус. – Теперь как пить дать пойду по групповой статье».
– Ты чего молчишь? – снова спросил Кулхард.
– Я не молчу.
– К допросу готов?
– Да, сэр.
– Ну и не напрягайся, – по-своему истолковал Кулхард состояние младшего коллеги. – Во-первых, за дверью будет стоять охранник, а во-вторых, их будут заводить в наручниках. Да и алгоритм беседы совсем простой – бьешь по морде и все время повторяешь: «Куда дел маршрутизатор, сука…» – и снова бьешь. Потом моешь руки и идешь обедать. Нет ничего проще.
– Там будут муж и жена… Их двое.
В этот момент открылась дверь и вошел Хорст Эви. Карман его кителя оттягивала связка ключей, завернутый в газету ломик торчал из-за пояса, а драгоценную чашку шефа Хорст держал в руках.
– Заполучите свое корытце, сэр, и хлебайте, как прежде…
– Ты смотри!.. – обрадовался Кулхард. – Дитя заката!..
– Она самая, – улыбнулся Хорст, передавая возвращенное сокровище его хозяину.
– А себе чего взял?
– Часы водонепроницаемые, – честно признался Хорст и продемонстрировал обновку на своем запястье.
– Это вещдок по делу Проктора и Гэмбла, – сказал Кулхард, демонстрируя остроту свое памяти. – Двух голубых, подравшихся из-за третьего – их любовника…
– Точно, – согласился Эви и, посмотрев на циферблат своего трофея, сказал: – Ганс, ты на допрос успеваешь? Уже девять двенадцать.
– У меня в девять с четвертью.
– Тогда тебе пора идти. Ты уже решил, как будешь бабу раскалывать?
– Бабу ему не расколоть, – заметил Кулхард. – Если только мужика ее при ней не отдубасить. Но Гансу пока рано – он еще молодой.