Старенькие кроссовки набрали по дороге до работы воды и противно хлюпали, но я обратила на это внимание, когда уже возвращалась в ресторан. Их бы просушить. А тёплые полы были только в душевых. Я повернула в нужную сторону. И замерла, войдя в приоткрытую дверь.
- Наташ, тебя это не касается. Кого и куда я вожу, - этот тягучий, густой как патока бас я узнала бы везде. По тоскливым ощущениям мухи, застрявшей в меду. По тугому узлу, в который тут же скрутились внутренности где-то в районе желудка. Сейчас многократно усиленном осознанием: я зашла не вовремя, и разговор идёт обо мне.
- Дим, ей девятнадцать лет. А у тебя, дружочек, дочь, бывшая жена, всё ещё сидящая на твоей шее, комната в коммуналке, ипотека, долги, клопы, соседи, - голос Натальи, отражаясь от кафельных стен, звучал особенно звонко. И неприятно.
- Спасибо, что напомнила, - усмехнулся Дрим.
- Вот зачем ты взялся её подвозить? Она ведь поди возомнила себе уже невесть что. Поплыла. Размечталась.
- А ты ей кто, мать?
- Я ей и мать, и отец, и подруга, и начальник, и матушка игуменья в одном лице.
- Так и береги её тогда от Агранского. А я уж как-нибудь сам разберусь.
- Ди-ма, - выдохнула она каждый слог отдельно и, возможно, сделала шаг к нему. Я в ответ на это движение испуганно прижалась к стене. Сердце стучало так громко, что, казалось, выдаст моё присутствие. - Ты думаешь, я ничего не вижу и не понимаю? Думаешь, не догадываюсь, что она тебе нравится?
- Не догадываешься, - скорее прошептал он, чем произнёс.
- Она красивая девочка, она нравится всем, - фыркнула Наталья. Мне показалось, обижено.
- Она не красивая девочка, она умопомрачительно красивая девушка, взрослая, самостоятельная, умная, ироничная, потрясающая, - всё так же громким шёпотом говорил Дрим. - И она мне не просто нравится. Я схожу по ней с ума. И я сам разберусь, что с этим делать. Тебя это не касается.
- А наших отношений касается? - точно рвалась наружу её обида. - С тех пор как она появилась, тебя как подменили, - повисла пауза. Только гудела вентиляция и больше не раздавалось ни звука. Потом процокали каблуки. - Дим. Ну, Дим, - просяще, даже жалобно. Наверное, не сильно ошибусь, если предположу, что Наталья повисла у него на шее. И с этим примиряющим тоном, возможно, ткнулась в грудь или шею. - Не бросай меня.