- Но я же завтра... - вяло возразила я, но она понимающе перебила:
- Здесь с Алёной на утреннюю смену подменись. Ей как раз с утра в больницу с ребёнком. А она за тебя выйдет вечером.
- Наташ, я хотела выйти летом на полный день, - разогнулась я, справившись с тугой застёжкой туфли.
- Я помню, помню, - по-матерински поправила она воротничок моей блузки. А потом вздохнула. - Только не даст он тебе здесь работать, дружочек. Если не согласишься, не даст, и, если согласишься, тем более не даст. Уж поверь, Натэллочка столько про сына нелицеприятного рассказывала. Я знаю, что говорю. - Она ободряюще улыбнулась. Но обе мы понимали, что уязвлённый Агранский приведёт в действие свой приговор. Надо искать новую работу. - Ну что, звоню? - достала она телефон.
Я не сдержалась, обняла её.
- Спасибо, Наташ!
- Не за что, дружочек. Не за что. Давай, беги уже в зал, - строго постучала она по часам на запястье.
И я побежала, даже не спросив где, по какому поводу и что за банкет.
Разглядывать студенток, конечно, приятно. Хорошенькие, юные, свеженькие, они прямо излучали оптимизм, легкомысленность, уверенность в завтрашнем дне.
В одиночку, группкой или парочками они пробегали по холлу как блики солнца по воде, мерцали, искрились, вдохновляли. Но звонок литературного агента жестоко низверг меня с высот мысленных поглаживаний тугих попок и упругих грудок в глубины своей профессиональной несостоятельности.
- Да не надо меня успокаивать, Гер, - отвернулся я к окну, хотя был близок к тому, чтобы подмигнуть одному из юных созданий, что нашёптывало обо мне другому столь же нежному и стройному что-то с таким восторгом, что я облизнулся. Заклишованный мозг автора любовных романов уже нарисовал живописную картину как юная нимфа дожидается меня на крыльце университета. И пошёл даже дальше: до «как её он полюбил на сто восьмой стpанице!» Хотя девчонка не в моём вкусе. Слишком заинтересованная. Слишком «фигуристая». Слишком блондинка. Грудь мне нравилась не настолько молочная, бёдра не настолько крутые. Это, говорят, для родов хорошо. Но, видимо, я сознательно избегал всего, связанного с детьми и пергидрольной демонстрацией интеллекта. Хотя готов был мысленно пристроиться сзади даже к этим широкоформатным округлостям, но лучше - разглядеть повнимательнее её подругу, вон ту, с чёлочкой, если бы не чёртов агент. - Гер, я что, не знаю, что такое хорошие продажи? Тридцать тысяч копий предварительный заказ вместе с книжными сетями - это, мать твою, ни о чём, Герман Михайлович. Ни. О. Чём. Это даже не слёзы, это, сука, как выжимать капли из дохлого заспиртованного кота.