Резкий и мощный шквал ветра вмиг выдувает из головы сложные умозаключения. За раздумьями я и не заметила, как дошла до заветного перевала, миновав первый рубеж – неприметную границу между Францией и Испанией. Пиренейские горы во всём своём необъятном величии предстают перед застывшими над пропастью людьми. Здесь царство ветра и свободы. Лесистые склоны – все в пятнах света, будто шкура благородного оленя. Бескрайние луга с пугливыми стадами облачно-воздушных черномордых овец, тонкий звон их бубенцов. Ледяные ручьи с тающих вершин скрываются в тёмных зарослях плюща. Стремительные табуны тонконогих лошадей, парящие высоко в небе орлы и петляющая вдали белая дорога…
Рюкзаки, палки, фляжки – всё летит в общую кучу. Щёлкают затворы фотоаппаратов, жужжат камеры, тренькают мобильники. Мужчины снимают пропотевшие майки, играя мускулами и сверкая содранными локтями. Женщины лезут в рюкзаки – кто за помадой, кто за пластырем. Запруда из живых людей охает, ахает, шепчет, вздыхает, лепечет на разных языках. Слышится тихий смех и приглушённый стон: кто-то снимает обувь с растёртых ног. Большая и самая трудная часть сегодняшнего перехода – позади. Теперь дорога пойдет вниз, к Ронсевальскому ущелью. А сейчас надо встать и идти…
Спускаться вниз ничуть не легче, чем подниматься в гору. Стремительно темнеет. Сумрак сгущается на глазах, сливаясь с мрачной тенью леса. Зловещие призраки прячутся за стволами вековых дубов, тают в сырых расселинах, неприкаянно блуждают по острым скалам. Кажется, физической усталости нет предела… Проходят бесконечно долгие часы, прежде чем в окружающих приметах я начинаю угадывать признаки близкого селения: старуха с хворостиной, бредущая вслед за коровой, парочка без рюкзаков, собака в ошейнике. Ноздри улавливают щекочущий запах дыма, а значит – близкого ночлега. Последний рывок, влажный лесной тоннель со скользкими корнями, полуразрушенный каменный мост и передо мной будто из-под земли вырастают стены древнего монастыря. Здесь, начиная с XII века, обретают приют паломники, осеняемые защитой «Нашей Сеньоры Ронсевальской», на французский манер – «Нотр-Дам де Ронсесвальес». Церковь её имени недалеко от альберга. Прохожу внутрь в надежде, что для меня осталось местечко: явилась я одной из самых последних. О, счастье, да!