– Если нас много, если каждый поймет и восстанет, то мы всего смогли бы достичь.
Его собеседник лишь рассмеялся.
– Ну конечно. Каждый человек внутри себя растит мечту на утопию, однако утопическое общество не выживет в любом случае. И только пока кто-то может подчинять себе, пускай жестоко, людей, только тогда они и могут чувствовать себя живыми.
– Бред какой…
– Не бред, а реальность, – фыркнул голос в ответ. – Ты придаешь значение свободе, только когда остро чувствуешь ее недостаток. Нас давят правилами – это видно не только тебе, это видно всем, однако только так ты можешь понять, что ты живой, только так у тебя внутри что-то скребется, скулит. Если дать тебе свободу, что ты будешь делать? Если дать тебе неограниченный простор?
Внезапно диалог прервался. Катя замерла, подумав, что она могла быть причиной тому.
Однако вскоре послышались какие-то шаги. Очевидно, разговаривающих прервало появление в комнате нового человека. Посчитав момент удачным, чтобы прекратить свой мнимый сон, Катя повернулась лицом в противоположную от стены сторону и, сев на постели, оглядела своих соседей.
На правой из сзади стоящих кроватей сидели двое и смотрели на севшую, не говоря ни слова. Одним из спорящих был виденный Катей сотрудник Корпорации, тот самый молодой человек, что объяснил ей, отчего сошел с ума психографист, и что рассказал ей о секциях в мозге. Сначала лицо его не выражало ничего, кроме настороженности, но потом оно озарилось улыбкой, показав, что парень узнал свою бывшую пациентку. Он, быстро что-то сказав своему собеседнику и хлопнув того по плечу, подошел к Кате и присел на ее кровать.
– Как чувствуешь себя? – спросил он довольно мило. Несомненно, его голос принадлежал тому, кто пессимистично отнесся к заявлениям своего оппонента в недавнем споре, который Катя нахально подслушивала.
– Я думала, что вам нельзя проявлять эмоции по отношению к кому бы то ни было… – промямлила девушка, путаясь в словах.
Юноша улыбнулся.
– Нет-нет, эмоции не запрещены. Запрещено лишь проявлять их чрезмерно. То есть, – он беззвучно пошевелил губами, пробуя слова на вкус перед тем, как их произнести. – Нельзя обременять кого-то своими переживаниями. Исключениями являются лишь те случаи, когда на это «обременение» тебе дается право.
– Да-да, припоминаю что-то подобное… – в задумчивости проговорила Катя и покраснела, практически ощутив, как по ее коже заскользили взгляды всех и каждого, кто был в этой комнате и кто слышал только что сказанное.