– Герцог изволит всё делать по этикету, – засмеялся Монмут, отбирая перо у секретаря. – После их величеств, так после их величеств… Я быстро подпишу.
Наклонившись над документом, который осуществлял, наконец, вожделенную мечту долгой вереницы английских королей, он занёс было руку, но вдруг остановился, а через мгновение бросил перо, так и не подписав.
– А должен ли я подписывать сам? – спросил Монмут, ни к кому не обращаясь. – Короны даются государям, по праву рождения, самим Господом, а люди только утверждают в правах более достойного… Могу ли я утверждать себя в собственных правах, да ещё в обход другого, пусть и совершившего чудовищное злодеяние? Нет. Я только подчиняюсь воле Господа и принимаю волю людей.., – он слегка поклонился всем присутствующим, – Я, так же клянусь принести этой стране мир и стабильность под моей рукой. Но подпись за меня приличней поставить другому.
Он сделал еле заметный запрещающий жест своему брату Бэдфорду, который уже выдвинулся вперед, готовый подписать, и кивнул секретарю.
Де Ринелю дважды повторять не пришлось. И, хотя руки его подрагивали от волнения, он быстро сообразил, чего хочет король, уверенно шагнул вперед и поставил свою подпись на документе, который по мнению всех присутствующих, должен стать поворотным в истории Франции.
«Ни один из Ланкастеров не подпишет эту бумажонку, – словно говорил взгляд Монмута, брошенный, сначала на брата, а потом и на герцога Бургундского. – Пока всё это фарс. Но фарс необходимый, чтобы я смог надеть корону Франции. Потом же, когда весь мир увидит, насколько я достоин, про фарс забудут. Однако, подписи останутся навечно. И подпись секретаря, тоже навеки, останется всего лишь подписью секретаря…».
– Извольте, ваша светлость, – снова протянул герцогу перо де Ринель.
– Давайте же, герцог, хватит упрямиться! – прошипела сзади Изабо.
Кое-как расплющив губы в улыбке, Филипп подошёл к столу, на котором лежал документ, и расписался нарочито небрежно, в противовес любовно выведенной подписи секретаря. «Опять прикрылся своим благочестием, – подумал он про Монмута. —Всем нос утер. Дескать, это вы сами, своими руками, признали собственного принца недостойным. А я, что ж… Я только заверил через секретаря, что не возражаю…».
– Поздравляю, Гарри, – услышал Филипп за спиной тихий шепот герцога Бэдфордского, – теперь ты король и Англии, и Франции.