Даже тогда, когда Сарах открыла скрипучую дверь лачуги, где они ютились с матерью и пригласила его войти, Абрам не почувствовал ни капли смущения.
– Ты ведешь себя как какая-то блудная девка, – услышал Абрам скрипучий голос лежащей в потемках женщины, – соседка мне уже успела рассказать, что видела тебя сегодня в обществе какого-то ухажера. Неужели ты настолько опустилась, что решилась поднять подол своего нищенского платья перед первым встречным кобелем?
– Я не осквернила себя, мама… – обиженно буркнула Сарах, в темноте сжав руку Абрама, и стараясь нащупать лучину, чтобы зажечь свет.
– Я не о скверне толкую тебе, глупая ты девченка, – раздраженно перебила дочь мать, – что будет делать, если ты понесешь от своего блуда?
– Я ни с кем не блудила, – стараясь быть спокойной, ответила Сарах, – Абрам привел меня домой, чтобы убедиться в том, что со мной ничего не случиться.
– Что с тобой может случиться, кому ты нужна… – женщина осеклась, затем уже более мягким тоном спросила, – ты что привела гостя в эту жалкую лачугу. Мало тебе позора на мою седую голову, дрянная ты девка?
– Почитаю за честь быть в этом доме, – выдавил из себя наконец Абрам, – не вижу ничего зазорного в нищете, поскольку и сам только недавно жил в лачуге.
Наконец, в беспросветном мраке загорелась лучина, осветив убогую обстановку жилища. Пожилая женщина лежала в дальнем самом темном углу хижины, укрытая плохо выделанными шкурами на охапке свежей соломы. Ее исхудалое лицо бледным пятном выделялось в полумраке, и было похоже на лик бестелесого призрака. Взгляд воспаленных болезнью глаз женщины будто бы бесцельно блуждали по комнате. Однако, когда лежащая увидела гостя, задержалась на нем, затем закрыла глаза и застонала. Сарах бросилась к матери:
– Тебе плохо, мама? Что я могу сделать?
Но женщина только раздраженно отмахнулась от дочери.
– Сколько ты будешь задавать мне один и тот же вопрос? – спросила она, продолжая держать глаза закрытыми, от чего ее и без того сморщенное уже тронутое старостью лицо, покрылось еще более густой сетью морщин, – неужели я тебе не долбила последние полгода, что мне уже ничего не поможет. Я уже смирилась с этим, хотя боги знают, как тяжело мне далось это смирение. Не омрачай моих последних дней в этом мире. И боги будут благоволить к тебе всю твою жизнь. Ты услышала меня?