– Приветствую вас, «Чарли Джульетт», – ровным голосом произнес другой диспетчер. – Снижайтесь до восьми тысяч. Альтиметр в Чикаго – тридцать точка один. Ожидаемая полоса – двадцать семь.
– Принято, Чикаго. «Чарли Джульетт» снижается с четырнадцати до восьми тысяч.
Аэропорт О’Хейр является самым оживленным в мире, и поэтому диспетчер поставил самолет в очередь на посадку, заставив его кружить над западными пригородами Чикаго.
Через десять минут приятный голос предложил:
– «Чарли Джульетт», заходите курсом ноль-девять-ноль по ветру на двадцать седьмую полосу.
– Курс ноль-девять-ноль. «Чарли Джульетт» принял, – ответил Тим.
Взглянув на яркие созвездия, высыпавшие на серо-стальное небо, Карни подумал: «Эх, Перси, если бы ты видела, какие сегодня звезды…» И впервые за всю свою летную карьеру поступил так, как не должен поступать профессионал. Тревога за Перси стремительно нарастала. Он должен был услышать ее голос.
– Принимай управление, – бросил Карни Тиму.
– Есть принять управление, – ответил тот, без вопросов беря в руки штурвал.
Сквозь треск атмосферных разрядов снова раздался голос авиадиспетчера:
– «Чарли Джульетт», снижайтесь до четырех тысяч. Курс прежний.
– Принято, Чикаго, – ответил Тим. – «Чарли Джульетт» снижается с восьми до четырех тысяч.
Карни переключил частоту радиостанции.
– Вызываю компанию, – ответил он на вопросительный взгляд Тима.
Связавшись с Тэлботом, Карни попросил его переключить вызов к нему домой. Ожидая соединения, он начал под руководством Тима осуществлять предпосадочную подготовку.
– Отклонить закрылки на двадцать градусов.
– Закрылки на двадцать градусов… есть.
– Проверить скорость.
– Сто восемьдесят узлов.
Когда Тим заговорил в микрофон: «Чикаго, „Чарли Джульетт“ прошел пятую отметку, приближается к четвертой», Карни услышал гудки.
Ну же, Перси, сними трубку! Где же ты?
Пожалуйста…
Раздалась команда диспетчера:
– «Чарли Джульетт», снижайте скорость до один-восемь-ноль. Связывайтесь с диспетчером аэропорта. Всего хорошего.
– Принято, Чикаго. Один-восемь-ноль узлов. До свидания.
Третий звонок.
Проклятье, где она? Что случилось?
Пустота в груди росла.
Турбовентиляторные двигатели запели скрипучую песню. Застонала гидравлика. В наушниках трещали далекие грозовые разряды.
– Закрылки на тридцать градусов, – приказал Тим. – Выпустить шасси.