– А разве у нас есть выбор?
– Итак, – сказал я, – только на последней версте… это такая миля с гаком, уже почти в виду замка, на меня трижды бросались разбойники, налетали гарпии, из-под земли вылезали толстые жуки и пробовали утащить в свои норы… На выходе из леса прибил неудачника, что и голову потерял, и проговорился, что на меня покушаются по приказу Хозяина Тьмы.
Мудрецы молча согласно кивали, кивали головами, кивали головами в знак согласия, даже кивали своими собственными головами, только король спросил непонимающе:
– Кто успел сообщить, жук?
– Да нет, – поправился я, – я ж говорю, неудачник… Хотя скажу вам, Ваше Величество, жук был еще тот! Но все сказал, мерзавец… все, что успел.
Мудрецы переглядывались, в глазах видна работа мысли. В окошко заглядывает косой солнечный луч, по толстым балкам вдоль окна тянется зеленая веточка вьюнка. Тонкий стебель просвечивает на солнце, я различил, как поднимаются крохотные струйки полупрозрачного сока.
Со двора на прогретый камень окна вскарабкалась крохотная ящерица. Замерла, нежась под лучами солнца. Мой желудок начал подбираться к горлу, эти пресмыкающиеся достали, бедную ящерку могу прибить только за то, что чересчур похожа на дракона.
Король не стал садиться, прошелся взад-вперед, выставив королевское брюхо. Горностаевая мантия красиво подметала пол. Я никогда не видел горностаев, но мантия у короля горностаевая, это точно.
Он внезапно остановился, вперил в меня пристальный королевский взор.
– А можно подробнее о покушении?
– Каком именно? – спросил я. – Я вижу, здесь все только и делают, что покушаются на мою варварскую жизнь.
– Которое по приказу Властелина Тьмы, – сказал он. Голос стал тверже, уже не короля, а вожака отчаянных парней, что рушили баронства, герцогства, а потом и захватили королевство. – Одно дело, когда просто нападают с целью пограбить…
Я сдвинул плечами:
– С меня что возьмешь?
– Тогда с целью показать свою удаль. Таких дурней тоже хватает.
Мне почудилось в королевском голосе неодобрение, усмехнулся про себя, говорят же, что, когда черт в старости грешить уже не смог, он в монастырь пошел, святошей заделался. Стареет король, сказал бы ему кто-нибудь такое, когда отправился выказывать удаль, вместо того чтобы пахать подручным у отца!
– Да, – согласился я, – те точно не собирались грабить, это я их пограбил… потом. И удаль выказывать им было по фигу, морды больно расчетливые. Такие обычно скитаются по свету, раскапывают старые могилы, грабят одиноких путешественников, а когда нет добычи, то и нанимаются в чье-либо войско. Но что меня несколько встревожило…