Это было красиво, возвышенно и гордо, я даже выпрямился и раздвинул плечи, чувствуя, что я, вообще-то, стал в чем-то лучше. Кто-то сказал, о чем человек думает, таков он и есть. Если это я сам придумал, тоже неплохо, временами я бываю ужас каким умным, самому страшно. Умный варвар – это такой же нонсенс, как честный политик, благородный американец или бескорыстный адвокат.
Ворон спустился ниже, прокаркал:
– Мой лорд, возьмите чуточку левее!
– А что там?
– Не пожалеете!
– Я человек подозрительный, – предупредил я. – Если в говно вступлю, я тебя самого…
– Да нет же, мой лорд, как вы могли подумать?
– Я все могу, – буркнул я. – Ты еще не знаешь, в каком я мире живал.
Волк ринулся вперед, долго не возвращался, а мы с Рогачом проломились через лес и выехали на открытое место, волк сидел на опушке и неотрывно смотрел на гордо вздымающийся утес, даже высоченную отвесную скалу, куда не взобраться и муравью. На самой вершине мускулистый мужчина потрясал обеими руками, вскинув их к небу. Ветер донес воинственный крик, нечто вроде тарзаньего. В одной руке блистало под лучами скупого солнца лезвие громадного меча, в другой – щит. И то и другое, как я сразу оценил, достойно героя. Меч – прямой, длинный, благородный, с дивным орнаментом по железу, а на треугольном щите даже издали различил выпуклый герб древнего рода.
Волк оглянулся на стук копыт, в желтых глазах играет пламя, прошептал с благоговейным почтением:
– Это же сам… Кен Келли!
– Красавец, – сказал я невольно.
– Да, – согласился волк, – мускулатура еще та…
Я как можно сильнее напряг все свое мускулистое мясо, набрал в грудь побольше воздуху, чтобы поширше, согласился снисходительно:
– Да, хороша. Только пластика подкачала.
– Это не так важно, – сказал волк убежденно. Добавил: – Для мужчины.
– Ладно, – ответил я, – надо быть толерантным, – он же герой, ему можно быть и без пластики.
Ворон каркнул сверху:
– Герр-р-рой, Гер-р-р-рой!
Волк сказал с огромным уважением:
– Да, он сразил дракона, вон лежит дохлый внизу.
– Да нет, – сказал я, – как он взобрался на вершину такой скалы?
Зачем взобрался, спрашивать не стал, герои не обязаны поступать разумно, сам по себе героизм – неразумен, но как?
– Дракон мог уронить, – предположил волк, но сразу заткнулся, ибо дракон явно бескрылый. Громадный, как бронетранспортер, но бескрылый. Вместо крыльев бронированная спина, шипастый гребень от затылка и до кончика хвоста.