– Покрывать лиходеев? – глухо, неуступчиво сказал Басманов.
– Пошто покрывать? Самым вредным – правеж учинить, с нерадивых сыскать.
– Како ж сыщешь со старицких воевод? – Басманов с недоброй усмешкой посмотрел на Серебряного и добавил: – Иль правеж учинишь?
Серебряный тоже усмехнулся, но только для того, чтобы скрыть свою растерянность. Глубоко, выходило, копнул Басманов, раз столкнулся и с воеводами Владимира Старицкого. Серебряный посмотрел на пышную княжескую свиту, на самого князя – по-царски торжественного и напыщенного, открыто бросающего вызов царю своим богатством и независимостью, посмотрел на царя – простолюдного и невзрачного в своей нецарской одежде, и подумал: «Не сносить головы и Старицкому, коли вырвется из его души все, что накопил он в ней!» Вслух же Басманову сказал другое:
– Князь сам учинит, коли их вину ему указать.
Басманов отмолчался.
Иван заканчивал объезд. Приспустились казачьи бунчуки, поутихли трубы и сурны, даже князь Старицкий приустал держать гордую осанку и как-то сник, огрузнул…
Басманов вдруг сказал Серебряному:
– Старицкие воеводы больше всех вреда чинят.
– Князь уймет их, – быстро проговорил Серебряный.
– Мне пусть выдаст, – жестко и твердо сказал Басманов.
– Сие не в обычаях князя, – холодно обронил Серебряный, но тут же добавил: – Ежели большую вину сыскать, буде, и выдаст.
– Вина большая, – по-прежнему жестко и твердо сказал Басманов.
– Кого? – спросил Серебряный и повернулся к Басманову.
– Пронского.
Серебряный от неожиданности чуть не выронил из рук шестопер. Все что угодно ждал он от Басманова, только не такого. Требовать выдачи Пронского – большого старицкого воеводы! Да если бы князь Владимир и выдал его, Пронский сам не отдался бы Басманову – уж больно велика верста была между ними. Пронский скорее на плаху пошел бы, чем на повину к Басманову.
– Воевода, верно, шутит? – зло спросил Серебряный, подумав, что Басманов просто издевается над ним.
– Князь, – спокойно сказал Басманов, – ежели мы не уймем Пронского и иных с ним, никакой крепости нам не взять, куда бы мы ни пошли – в Ливонию иль в Литву. Государь нам сего не оставит.
– Пронский – не стрелецкий голова!
– О стрелецком голове, князь, мы с тобой и не говорили бы! Шестерых голов стрелецких я уже ставил под плети, нынче поставлю еще…
– Пронского – тоже под плети? – еле сдерживая себя, спросил Серебряный.