Многое мы с ним обсуждали, и зачастую
наши взгляды на события минувших веков не совпадали. Но это и
понятно – мы люди из разных миров. Я простой трудяга с казацкими
корнями, историк‑недоучка, а он дворянин, потомок хана Гумила,
человек с именем и сын великих поэтов. О многом мы тогда спорили, и
порой доходило до того, что неделями не разговаривали. Однако в
одном всегда сходились. Настоящая история подменена, и то, что мы
пытаемся вытащить на поверхность, дабы приоткрыть людям частицу
великого прошлого, правительству не нужно. При этом не важно,
какому правительству. Цари из рода Романовых прятали истину и
переписывали историю, дабы свою власть и право на престол укрепить.
А коммунисты действовали так же, ибо все, что происходило до них,
должно считаться мракобесием и вековой тьмой. Правда, допускались
редкие проблески и в тяжкую пору, дабы поднять боевой дух
населяющих Россию народов, снимались патриотические фильмы о героях
минувших эпох. Но это исключения из правил, и дело здесь не только
в России. Проблема касается всего человечества, и те же самые
демократы, либералы, республиканцы или фашисты, никогда не были
заинтересованы, чтобы народ знал истинное прошлое. Знание для
избранных, а рядовые граждане должны делать, что им говорят,
поменьше рассуждать и кушать овес. Как правильно и верно говорил
доктор Геббельс: «Отбери у народа его историю, и ты подчинишь его».
В чем‑чем, а в этом он был прав на все сто процентов.
Года летели, умер «великий вождь и
учитель» товарищ Сталин. На вершину пирамиды, под названием власть,
взобрался Хрущев, и настала пора амнистий. Освободили меня в марте
56‑го, реабилитировали как жертву репрессий, но, тем не менее,
доучиться не дали, а направили в родной Артемовск, некогда Бахмут.
После возвращения из «мест не столь отдаленных» я устроился в
среднюю образовательную школу учителем, преподавал историю и
литературу, а помимо этого, как консультант, принимал участие в
археологических раскопках. Поначалу хотел найти нормальную работу и
забыть все, чем горел и дышал. Однако зона меня надорвала. Жить
мог, а вот полноценно трудиться, например, в той же самой шахте,
или на заводе, уже нет. Все порывался что‑то изменить, а потом
женился, родились дети, и я успокоился.
Так, тихо и мирно, я дотянул до
пенсии. Грянула перестройка, и я оказался в незалежной Украине.
Помнится, на волне демократических свобод некоторые мои труды
хотели напечатать. Как ни посмотри, я жертва политических
репрессий. Однако не сложилось.