Отец Трубчек погиб в результате того, что кто-то очень долго и сильно бил его по голове. Каким-то большим тупым предметом. Это и все, что можно было сказать[9].
Шельма внимательно осмотрел тело. Да, все чисто, никаких следов побоев, разве что пара кровяных потеков запеклась на пальцах. Но, вообще-то, кровь была повсюду.
Два ногтя были содраны. Трубчек боролся или, по меньшей мере, пытался защитить себя руками.
Шельма склонился поближе. Под уцелевшими ногтями что-то было. Нечто восковое, похожее на жир. Как этот воск туда попал, Шельма даже предположить не мог, но, может, его новая работа как раз и заключалась в том, чтобы это выяснить? Шельма опытным жестом вытащил из кармана конверт, соскреб туда массу из-под ногтей, запечатал конверт и поставил номер.
После чего достал из ящика иконограф и приготовился зарисовать труп.
Но пока он возился с иконографом, что-то привлекло его внимание.
Один глаз отца Трубчека, открытый Ваймсом, по-прежнему таращился в пустоту.
Шельма пригляделся. Сначала он решил, что ему померещилось. Впрочем…
Разум может выкидывать всякие шуточки. Надо убедиться наверняка.
Он открыл маленькую дверку иконографа и обратился к сидящему внутри бесенку:
– Ты можешь нарисовать его глаз, Сидней?
Бесенок взглянул на него сквозь увеличивающие линзы.
– Только глаз? – пропищал он.
– Да. Как можно большего размера.
– Ты что, хозяин, спятил?
– И заткнись, – велел Шельма.
Установив ящик на столе, он присел рядом. Из иконографа слышались тихие «ших-ших» от мазков кистью. В конце концов послышался шум от поворачивающейся ручки и из щели вылез еще слегка сыроватый рисунок.
Шельма взял его. Потом постучал в ящичек. Люк открылся.
– Да?
– Еще крупнее. Большой, на весь лист. Фактически… – Шельма скосил взгляд на рисунок в руках. – Нарисуй только зрачок. Круг в середине глаза.
– На весь лист? Не, ты точно чокнулся.
Шельма пододвинул ящичек поближе к трупу. Послышались щелчки от рычагов, пока бесенок настраивал линзы, затем несколько секунд усердной работы кистью, и…
Вылез еще один сырой рисунок, на котором красовался большой черный диск.
Ну… в основном черный.
Шельма вгляделся. Какие-то очертания, неясные очертания…
Он опять постучался в дверцу ящичка.
– Да, господин Тронутый Гном? – отозвался бесенок.
– А теперь самый центр зрачка, как можно крупнее. Спасибо.