– Благодарю Господа моего.
– Так оно и должно быть, сын мой! – вступил в разговор отец-настоятель ксенопов, пристально глядя на Петрида.
– Насколько нам известно, у тебя есть брат. Железнодорожник.
– Да.
– Ты ему доверяешь?
– Всецело. Он надежнейший из людей.
– Ты взглянешь в очи Господу, – продолжал старец, – и не уклонишься. В Его очах ты узришь безграничную милость.
– Благодарю Господа моего, – повторил Петрид.
…Он тряхнул головой, закрыл глаза и усилием воли отогнал эти воспоминания. Священники, выстроившиеся около грузовика, все еще стояли неподвижно. Только из тьмы доносилось чуть слышное бормотание.
Но на молитвы и размышления времени уже не было. Время осталось только для того, чтобы как можно быстрее выполнить повеление Ксенопского ордена. Петрид мягко раздвинул монахов и вскочил в кузов грузовика. Он знал, почему выбор пал именно на него. Он один был способен на подобную жестокость. Ксенопский старец ясно дал ему это понять.
Настало время для таких, как он.
Господь да простит его.
– Помогите мне, – тихо приказал он стоящим внизу. – Кто-нибудь, поднимитесь сюда.
Монахи в нерешительности переглянулись, а потом один за другим пятеро залезли в кузов.
Петрид снял черное покрывало. Священный ларец был помещен в тяжелый картонный ящик, обшитый деревом, на котором виднелся символ ксенопов. Точь-в-точь ящик с продуктами, лишь размеры и форма другие. Но внешним видом все сходство и ограничивалось. Потребовалось шесть пар могучих рук, чтобы поднять его, с усилием подтолкнуть к краю кузова, а потом перенести в вагон.
Наконец ящик встал на нужное место. Петрид остался в вагоне, устанавливая коробки с продуктами таким образом, чтобы они погребли под собой святыню. Чтобы ничего не бросалось в глаза.
Вскоре вагон полностью загрузили. Петрид закрыл дверь и навесил стальной замок. Взглянул на фосфоресцирующий циферблат наручных часов. Вся операция заняла восемь минут и тридцать секунд.
Его собратья по ордену пали ниц. «Этого следовало ожидать», – подумал он и все-таки не смог подавить в себе раздражения. Молодой священник – моложе его, здоровенный серб, только-только посвященный в сан, – не справился с чувствами. Слезы текли по его щекам, он запел никейский гимн. Его подхватили остальные. Петриду тоже пришлось опуститься на колени и слушать священные строки.