Она задохнулась дымом. Отвернувшись от горящей лестницы, она закрыла нос и рот рукой, но это не слишком помогло.
Лора увидела огонь в противоположном конце подвала, и на какое-то мгновение ей показалось, что пламя окружило ее и нет никакой надежды на спасение. От отчаяния она закричала, но затем поняла, что пожар еще не успел проникнуть в противоположный конец помещения. Теми двумя огнями, что она видела, были масляные лампы, освещавшие подвал, и пламя в них было совершенно безобидным, заключенным в высокие стеклянные плафоны.
Она вновь закашлялась, и боль в голове опустилась куда-то за глаза. Ей было трудно сосредоточиться. Ее мысли, как ртуть, сливались одна с другой и менялись так быстро, что она не могла уследить за ними.
Она беззвучно и страстно молилась.
Прямо над ней потолок, застонав, будто зашевелился. На какое-то мгновение Лора затаила дыхание, стиснула зубы и вытянула сжатые в кулаки руки по швам, ожидая, что на нее сейчас упадет груда обломков. Но потолок пока еще держался. Пока еще.
Дрожа и тихо поскуливая, она в панике бросилась к ближайшему из четырех высоко расположенных оконцев. Оно было прямоугольным, около восьми дюймов высотой и дюймов восемнадцать в ширину – слишком мало́, чтобы дать ей возможность спастись. Остальные три окна такие же, и не было никакого смысла приближаться к ним, чтобы убедиться в этом.
Дышать с каждой секундой становилось все труднее. Горячий воздух обжигал ноздри. Во рту стояла отвратительная горечь.
Лора уже слишком долго стояла под окном, в отчаянии и смятении глядя на скудный бледный свет, проникавший сквозь грязное стекло, и скопившуюся возле окна дымовую завесу. Ей казалось, что она вот-вот вспомнит о каком-то запасном выходе, простом и удобном; она даже была уверена в этом. Такой выход существовал, и он никоим образом не был связан с окнами, но девочка никак не могла от них оторваться. Она словно приросла к ним взглядом, точно так же, как пару минут назад к ползущему на нее пламени. Пульсирующая боль в голове стала еще сильнее, и с каждым мучительным толчком у Лоры все больше путались мысли.
«Мне суждено здесь погибнуть».
Ей вдруг представилась жуткая картина. Она увидела себя, охваченную огнем, темные волосы становились светлыми от пожирающего их пламени и вставали дыбом у нее на голове, будто это были не волосы, а фитиль свечи; лицо, словно восковое, начало размягчаться, пузырясь и растекаясь, черты сливались воедино, и оно уже переставало быть похожим на человеческое, а превращалось в отвратительную гримасу жуткого демона с пустыми глазницами.