В Парк-Форесте царила атмосфера полного безразличия ко всему, что происходило за его стенами. Поговаривали, что именно это и привлекло сюда человека, сидевшего сейчас в кабинете за дубовой дверью. Мунро Сент-Клер стремился если не к полному одиночеству, то хотя бы к относительному уединению.
Но даже здесь это было вряд ли возможно. Помощник государственного секретаря при Рузвельте и Трумэне, человек, выполнявший особые поручения при Эйзенхауэре, Кеннеди и Джонсоне, Мунро Сент-Клер побывал во многих «горячих точках» планеты. И всюду он был уполномочен принимать решения самостоятельно, руководствуясь общими принципами политики президента и собственным опытом. Когда настало время сесть за обработку материалов для будущих мемуаров, Сент-Клер выбрал для этих целей богатый, хотя во всех других отношениях второразрядный университет, пожелав провести там весенний семестр в качестве приглашенного профессора.
Вначале инициатива бывшего дипломата была встречена ошеломленными попечителями с некоторой долей недоверия, но потом они согласились принять его предложение, пообещав ему уединение и полный покой, то есть то, чего Мунро Сент-Клер никогда бы не мог обрести в Кембридже, Нью-Хейвене или Беркли.
Вот так молва объясняла появление Мунро Сент-Клера в Парк-Форесте.
Стараясь отвлечься от мыслей о своих проблемах, Питер Ченселор начал вспоминать, что он слышал о наиболее важных вехах в биографии этого человека.
Но полностью отвлечься никак не удавалось. Самое значительное событие в его собственной жизни обернулось крахом. Потеряно двадцать четыре месяца, целых два года!
Восемью голосами против одного ученый совет Парк-Фореста провалил его диссертацию. «За» проголосовал лишь научный руководитель Питера, но именно поэтому его голос не повлиял на мнение других. Ченселора обвинили в легкомыслии, произвольном обращении с историческими фактами, научной недобросовестности и, наконец, в использовании вымысла там, где нужны доказательства. Все это было высказано в категоричной форме, и Ченселор не мог даже обжаловать решение ученого совета, поскольку провал был полным.
Радостное, возбужденное состояние, в котором Ченселор пребывал перед защитой, сменилось глубокой депрессией. Шесть недель назад журнал Джорджтаунского университета «Форин сервис джорнал» согласился опубликовать четырнадцать отрывков из его диссертации, всего около тридцати страниц. В этом Ченселору помог его научный руководитель, пославший экземпляр работы своим друзьям в Джорджтауне. Те нашли ее весьма познавательной и в то же время устрашающей. «Джорнал» котировался примерно на одном уровне с журналом «Фомин афферс», и в число его читателей входили самые влиятельные люди Америки.