Петро пожалел работников и спросил у одного из них:
– Ты, христианин-человек, за какую цену по воскресеньям и по праздникам трудишься и такой грех на душу здесь берешь?
– За великую, за великую цену, Петро! – отвечал ему работник и отошел от него.
Петро спросил другого. И другой точно так же сказал ему:
– Мы, Петро, трудимся здесь за такую великую цену, которую избави тебя Господь когда-нибудь взять.
И тоже отошел от него.
На первый же день мусье Франко приказал Петро ехать, по условию, в лес за поленьями, и указал ему, какую лошадь в телегу запречь, и приказал ему:
– Не забудь, не говори лошади «э!», а говори ей «ну!».
Петро поехал в лес, срубил три полена и поехал домой.
На возвратном пути он подумал: «Скажу я лошади «э!» и посмотрю, что будет!»
И сказал: «Э!».
Как только он сказал «э!», лошадь сейчас обратилась в чорбаджи Брайко.
Увидал Петро своего бывшего хозяина и спросил у него:
– Как ты это здесь, чорбаджи?
Чорбаджи отвечал ему:
– Вскоре после того, как я прогнал и обидел тебя, я умер. И теперь моя душа здесь мучится за мою скупость и за то, что я у многих людей бедных, так же как и у тебя, деньги съел, иногда обманом, иногда лихвою, иногда хитростью иною… За это мучится душа моя.
– Хорошо! – сказал Петро. Взял полено и бил его крепко; потом простил и сказал «ну!». Чорбаджи опять стал лошадью и отвез его на завод.
На второй день мусье Франко приказал ему взять другую лошадь – черную и ехать опять в лес за тремя поленьями. И опять сказал ему:
– Не забудь, не говори лошади «э!», а говори ей «ну!».
Петро поехал; срубил три полена, а на возвратном пути сказал опять «э!» и ждал, что будет. Увидал он тотчас же перед собой в оглоблях черную спину попа Георгия. Поп сказал ему:
– Вскоре после того, как я предал тебя агарянам, милый сын мой, я умер, и за то, что я не тебя одного, а и других еще из малодушия и боязни не раз в жизни врагам предавал, и за то, что слишком свою старую жизнь жалел во вред другим людям и жил не как добрый пастырь, полагающий душу свою за овцы своя, а как наемник бегал от лютых волков, за это душа моя здесь теперь мучится, милый сын мой. Бей и ты меня за грехи мои… только не крепко, потому что я все-таки как отец хлеб мой с тобою делил…
Ударил его не очень крепко Петро раза два, простил и сказал «ну!». И поп опять стал черною лошадью и повез его на завод.