После прихода к власти большевиков Елизавета Феодоровна отказалась покидать Россию, понимая, чем это может грозить. В 1917 году, когда революционеры впервые переступили порог обители, она сказала сестрам: «Очевидно, мы недостойны еще мученического венца».
В мае 1918 года по дороге в ссылку – по дороге к мучительной смерти в Алапаевской шахте она написала: «Господь нашел, что нам пора нести Его крест, постараемся быть достойными этой радости. Я думала, что мы, будучи так слабы, не доросли нести большой крест».
Какую редкую возможность дают нам письма преподобномученицы – видеть, как мало-помалу (любимое ее слово) начиналась и расцветала любовь ко кресту, как раскрывалась святость одной из любимейших наших святых ХХ века.
Татьяна Коршунова
«Черпаю спокойствие в молитве»
…Мы с Сержем соединены на небесах, я знаю, что я там, рядом с ним, и черпаю спокойствие в этой молитве.
Но не бойся, что я эгоистически обременяю своим горем детей, – я храню его как сокровище в душе и сердце, можешь быть уверен, что оно не омрачит их юные жизни: в молодости здоровье и радость нужно запасать впрок, чтобы потом хватило сил.
Великому князю Павлу Александровичу 27 февраля 1905 г.
Мое потрясение прошло с появлением небольшого белого креста на месте гибели Сержа. На следующий вечер я пошла и молилась там, и тогда уже смогла, закрыв глаза, видеть лишь этот чистый христианский символ. То было великое благословение. Теперь по вечерам, перед тем как лечь спать, я говорю «спокойной ночи», молюсь и засыпаю с миром в сердце и душе.
Императрице Марии Феодоровне 8 марта 1905 г.
Дети здоровы, но после нашего ужасного несчастья я особенно беспокоюсь об их почках… Слава Богу, покой, который они обретают в милой церковке, где лежит Серж, изгладил все тяжкие впечатления от его смерти… А я так боялась потрясения – я делаю все возможное, чтобы первая потеря столь горячо любимого сердца оставила бы в них чувство покоя и величия смерти, сознание, что тот, кого все вы любили, теперь с Богом и ждет вас, что он больше не мучается и молится за нас. Любя жизнь, надо видеть в смерти ее цель как благой удел – здесь мы различаем его издалека, но однажды перейдем туда, чтобы упокоиться в Божественной любви рядом с теми, кто был нам дорог.
…Прежде он всем занимался сам и руководил мной во всем, я воистину была слабой половиной. Теперь же придется трудиться, как он бы того хотел, и я вложу в это всю душу и сердце. Ты знаешь, как он всю жизнь посвящал тебе, а потом и твоим детям; прости, если сумею лишь слабо подражать ему, но стану стараться и уверена, Бог мне поможет. В память о нем, бывшем для меня всем, я буду жить ради продолжения его сердечно любимого дела – ибо это сердце было самым верным, самым чистым и постоянным из всех, что мне встречались когда-либо.