Когда я говорю про виртуальность, я имею в виду отсутствие третьего измерения, даже не какой-то особой укорененности, там все может быть достаточно искренне и честно, но все это – непроверенное. На этом не стоит штампа: «Выводит в Царство Небесное». Нет печати подлинности. Я, может быть, ошибаюсь, но у меня есть примеры нескольких таких семей, которые я очень хорошо знаю. Они церковные люди, и я вижу в их отношениях реальную, ни с чем не сравнимую глубину. Это особая реальность, не подверженная хаосу повседневности.
Ольга Андреева. Вы хотите сказать, что человек, который не ходит в храм, не пережил воцерковления, продолжая вашу метафору, похож на компьютер без антивирусной программы? Он конструирует мир, не способный устоять против агрессивных идеологических воздействий извне. То есть получается, что Бог и религия – это такая антивирусная система, Касперский?
Протоиерей Павел Великанов. Этот человек всегда испуган. Внутри испуган. Этот человек боится. Он построил мир – карточный домик. Причем он шкурой чувствует, что этот карточный домик от легкого дуновения ветерка просто развалится, ничего от него не останется. Он понимает, что кроме этого домика у него ничего нет. И он закрывает форточки. Он постоянно напряжен, он боится, как бы где-то что-то не произошло. Потому что если рухнет его карточный домик, вместе с ним рухнет вся его жизнь. Причем этим карточным домиком может быть ребенок, может быть муж, жена, семья, семейное счастье, работа – все что угодно может быть.
Ольга Андреева. То есть для человека противоестественно не быть причастным к чему-то, что больше него? Быть непричастным к какой-то большей правде? Правде абсолютной, универсальной…
Протоиерей Павел Великанов. Да-да-да… К истине. У церковного человека проторена дорожка, идя по которой он постоянно находит подтверждение своей причастности к этой правде. Что бы ни происходило, куда бы ни бросала его жизнь, во всех измерениях – и внутренних, и внешних – он знает, что ему есть куда прийти, есть где почувствовать это прикосновение Вечности, дыхание Вечности, кислород Вечности. Он знает, что у него есть та самая кислородная подушка, которую он всегда с собой носит. Она становится то больше, то совсем маленькой – но она есть! И когда он начнет задыхаться, он знает, какой клапан надо открыть и как сделать несколько глотков воздуха, которые могут оказаться решающими. Не подышал – все, уже труп. А у него есть эта возможность: раз-два, подышал, ага, ну еще поживем немножко…