Концентрируясь на нотах, она флегматично протаранивала себе путь от уровня моря к горным вершинам. И она не замечала ничего – ни того, что стул, вибрируя, запрыгал по сцене (это было вначале), ни того, что где-то неподалеку лопнул стакан (это уже ближе к концу), а со стропил в оркестровую яму свалилась парочка летучих мышей.
Наконец Агнесса замолкла. Раздался глухой стук – это брякнулась еще одна мышь, – после чего воцарилась тишина, нарушаемая лишь негромким потрескиванием стекла.
– Это… это весь твой диапазон, милочка? – вопросила большая пустота.
В проходах замелькали изумленные лица.
– Нет.
– Нет?
– Если я беру выше, люди начинают падать в обморок, – ответила Агнесса. – А если ниже… Говорят, это очень неприятно.
Шу-шу-шу. Шу-ШУ-шу.
– Назад!
– Э-э… может, ты?..
– А еще я умею петь сама с собой терциями. Нянюшка Ягг говорит, такое не всякий может.
– Прошу прощения, сама с собой – это как?
– Ну, вроде… До-Ми. Одновременно.
Шу-шу-шу, шу-шу-шу.
– Продемонстрируй-ка, милочка.
– Лаааааа!
Слушатели, скопившиеся по обеим сторонам сцены, возбужденно переговаривались.
Шу-шу-шу, шу-шу-шу.
Затем голос из темноты произнес:
– Ну что же, относительно направленности твоего голоса…
– Это я тоже могу, – перебила Агнесса. Происходящее уже начало ей надоедать. – Куда вы хотите, чтобы я его направила?
– Что-что? Да нет, я имел в виду…
Агнесса скрипнула зубами. Она знала, что талантлива, ничуть в этом не сомневалась. Ну, сейчас она им покажет…
– Туда!
– Сюда!
– Вперед!
Это не так уж и сложно, подумала она. Бродячие артисты частенько демонстрируют подобные номера: берут деревянную куклу и заставляют ее говорить. Но кукла обязательно должна быть рядом: на далеких расстояниях этот фокус не работает, зритель сразу тебя раскусит. То есть считается, что на расстоянии этот фокус не работает.
Теперь, когда ее глаза несколько привыкли к темноте, Агнесса увидела, как слушатели в растерянности завертелись на своих местах.
– Прошу прощения, милочка, как-как тебя зовут? – Голос, в котором прежде сквозили нотки снисхождения, теперь звучал несколько неуверенно.
– Аг… Пер… Пердита, – произнесла Агнесса. – Пердита Нитт. То есть Пердита Икс Нитт.
– Слушай, милочка, Нитт – это никуда не годится!
Дверь дома матушки Ветровоск отворилась сама собой.
Джарг Ткач в нерешительности застыл.