– Да, – поддержал ее папа. – Бабушкину вазу, например.
– Это бабушкино страшилище, – сказал Алешка, – мама сама сколько раз просила на помойку вынести. И всегда передумывала: а вдруг бабушка приедет и спросит: «А где же прекрасная ваза, которую я вам подарила?»
Она нам ее не подарила, а отдала. Избавилась, словом.
– Я поменяла мебель, – сказала бабушка, – и эта красавица не вписалась в современный дизайн.
– Спасибо, – сказал папа. – Из нее получится хорошая пепельница. На целый год хватит.
– Сережа! – Бабушка в ужасе прижала свои худые ладошки к своим худым щекам. – Этой вазе позавчера пятьсот лет исполнилось!
– Оно и видно, – буркнул Алешка.
Бабушка обиделась и уехала в свой современный дизайн. А громадная напольная ваза осталась. А зачем? Окурков у нас нет, папа уже давно бросил курить, да он и пошутил, конечно.
– И что мы будем в нее ставить? – задумалась мама в растерянности. – Какие цветы? Она такая вместительная.
– Подсолнухи, – сказал Алешка. – Будем семечки грызть и телевизор смотреть. А шелуху в вазу складывать – Он встал на цыпочки и заглянул внутрь. – На весь год хватит.
Обрадовал.
– Мы будем в этот кувшин бросать кости, – голосом Карабаса решил папа.
– Как вам не стыдно! – сказала мама и ушла на кухню.
– Ладно, пусть живет, – папа махнул рукой и ушел в кабинет.
Но ваза прожила недолго. Алешка «случайно» задел ее. А потом, отстояв в углу (кстати, мама там прилепила скотчем таблицу умножения – чтобы не скучал), посмотрел на отбитое донышко. Там было что-то вроде синего штампика: «Фабрика «Заря» 2001 год». Вздохнул:
– До пятисот лет немножко не дожила.
И вот мы сейчас вспоминали эту вазу, шутили, но я заметил, что мама все время поглядывает то на меня, то на Алешку с какой-то тревогой. И в глазах ее не было веселых заразительных искорок. А когда мы уходили к себе, я вдруг услышал что-то странное.
– Да, мать, придется, – сказал папа каким-то упавшим голосом.
– А дети? – тоже упавшим голосом спросила его мама.
– Обойдутся, – неуверенно ответил папа.
– Они так тебя любят.
– Ничего. Разлюбят на время. Потом поймут.
Почему-то мне все это не понравилось. И тетя Зина что-то часто стала заходить к маме со своими сырыми или горелыми пирожками. И они долго сидели на кухне и вполголоса пили чай. Подслушать их не удавалось. Даже Алешке. Это мама у нас такая наивная, а тетя Зина всегда плотно прикрывала дверь, а иногда даже придавливала ее своим добротным туловищем.