– Обещайте ему все, что угодно… – повторил Огилви. – Как в самых паршивых рекламных объявлениях.
– Но доставьте его сюда, – закончил фразу Миллер. – И сделайте это как можно скорее. Уложите его в клинику, накачайте лекарствами, но выясните, где он запрятал свои защитные средства: «запечатанные конверты» и прочее.
– Полагаю, нет необходимости напоминать вам, – негромким голосом прервал Миллера Даусон, – Хейвелоку известно многое из того, что, став достоянием гласности, способно нанести нам огромный ущерб. С одной стороны, это будет серьезным ударом по нашему престижу как в стране, так и за рубежом, а с другой – великолепным источником информации для Советов. Но даже не здесь таится главная опасность. Коды могут быть изменены, источники информации – агенты, группы – предупреждены… но мы не сможем переиграть те случаи, когда наши люди нарушали существующие договоры и грубейшим образом попирали законы страны своего пребывания.
– Не говоря уже о нашем пренебрежении к ограничениям, налагаемым на нас законами США, – добавил Стерн. – Я понимаю, что вы и их имели в виду, но хочу еще раз подчеркнуть всю опасность ситуации. Хейвелок знаком с этой кухней, ему не раз приходилось вести секретные переговоры об обмене захваченными агентами.
– Каждое наше действие оправданно, – резко бросил Огилви. – Если кому-то нужны доказательства, пусть обратится к тем сотням досье, где говорится о наших достижениях.
– И тем тысячам, где, увы, достижения трудно найти, – возразил юрист. – Кроме того, существует такая штука, как Конституция. Надеюсь, вы понимаете, что я выступаю сейчас адвокатом дьявола?
– Чушь и дерьмо! – выпалил в ответ Огилви. – Пока мы получим решение суда или другую официальную санкцию, жена работающего на нас парня или его отец окажутся в Сибири в каком-нибудь ГУЛАГе. В противном случае, если мы возьмемся за дело без промедления, человек Хейвелока всегда сможет договориться с ними о каком-нибудь взаимоприемлемом решении, вроде обмена.
– То, о чем вы говорите, Ред, называется сумеречной пограничной областью, – разъяснил сочувственно Даусон. – Деятельность в этой области допускает даже убийства. Убийства, всерьез оправданные. Но так или иначе, многие скажут, что наши достижения не оправдывают наших провалов.
– Даже один-единственный человек, перешедший на нашу сторону, оправдывает все, – жестко сказал Огилви. Взгляд его стал холоден, как лед. – Всего лишь одна семья, вызволенная из их лагеря, где бы он ни находился, перекрывает все издержки. Да и кого, собственно, наша деятельность может задевать? Горстку жалких, визгливых уродов с гипертрофированным эго, размахивающих своими политическими боевыми топорами? Они не стоят нашего внимания.