– А глянут, что мало, в лоб лезть будут, – сообразил Фёдор, скрестив руки на могучей груди, покрытой его «счастливой» кольчугой. Все стрелы и удары, которые должны были поразить самого верного дружинника Шуйского, вязли в ней и отклонялись, словно по волшебству. В одном из боев с немцами ему удалось захватить отличный лёгкий неполный доспех, но кольчугу сотенный голова носить не перестал.
– Верно, – подтвердил князь, – и нам нужно как можно больше их оставить в реке. Мушкетеры Штадена идут сюда, помогут.
– Не успеют… – авторитетно заявил Фёдор, глядя, как на горизонте растет пылевое облако из-под тысяч копыт.
Пока князь беседовал с сотником, на берег из брода вышли два десятка раздетых воинов с молотами. С самого утра и до этого момента они вбивали колья и короткие копья в дно Оки, так чтоб смертельные ловушки на ладонь не доставали до поверхности воды.
– Всё, князь Иван. Почти пятьсот забили, – светловолосый худощавый юноша отчитался перед командиром.
– Молодец, Василь. Обсыхайте, коней к лесу, луки хватай, и к плетням.
Как только почти нагие ратники ушли, по ближнему берегу и мелководью спешенные всадники разбросали десятки ежей – скрученных заостренных прутьев, погибель для лошадей. На обоих подъёмах, сдавливающих дорогу, ведущую от Сенькиного брода, за плетнями и в пролазах засели лучники, а в нескольких саженях от берега перегородили путь стрелки с пищалями. Всё было готово для боя. Подоспей вовремя наёмные мушкетёры, тогда они устроят татарам настоящий ад.
– Чую, Иван, последнее это дело наше, – к князю подошел седой воин в полном панцире, второй сотенный голова.
– Не хорони, боярин, нас раньше времени. Штаден с людьми подойдёт, а может, татары сюда вообще лезть передумают.
– Это ты Василю с ребятами такое скажи, – сотник был явно зол, – царь-то наш в Новгород дёрнул, а мы тут ложись костьми.
– Не зря тебя, Андрей, ко мне в полк сослали, – тоже рассердился князь. – А ежели нас разобьют, Москву сожгут, царя казнят? Что тогда с Русью будет? Ежели Воротынского побьют, царь тогда в Новгороде новое войско соберет.
Не став спорить с Шуйским, сотник развернулся и зашагал к защитной линии телег. Полсотни стрелков вытянулись в струнку при его приближении. Разжалованный боярин Андрей был суров с подчинёнными, но в бою себя не щадил, чем снискал большое уважение у вверенных ему ратников.