Дом Люцифера - страница 54

Гриффин понимал, что араб ждет от него определенной реакции. Это проверка, злодей хочет увидеть, как претит ему, Гриффину, идея устранения Джона. Хочет увидеть на его лице хотя бы намек, гримасу отвращения, малейший признак негодования.

Но вместо всего этого Гриффин лишь указал кивком на машину «Скорой». И выражение его лица оставалось холодно-невозмутимым.

– Может, и всех этих тоже придется пришить. Ведь они могут услышать, что она ему говорила. Надеюсь, вы готовы пойти на это? И не станете вешать это на меня? Не проявите в очередной раз излишней мягкости?

– О врачах я не подумал, – злобно прошипел в ответ аль-Хасан.

– Да, конечно, при необходимости мы их всех устраним. – Он сузил глаза и после паузы продолжил: – Но вполне возможно, что Джон Смит беседует с трупом. Любовь способна превратить в полного идиота даже умного мужчину. Подождем, посмотрим – может, помрет и без нашей помощи. И тогда останется устранить лишь Смита. Что значительно облегчает задачу, верно?

Софи лежала в реанимационной палате за пластиковыми шторами и дышала хрипло и тяжко, несмотря на то, что была подключена к кислородной маске. Теперь она была в полной зависимости от всех этих машин и аппаратов, чудес современной медицины, которые ничуть не трогало, кто она такая и что с ней происходит. Рядом неотлучно находился Смит. Он сжимал ее горячую ладонь в своей, ему хотелось крикнуть всем этим машинам: «Это Софи Рассел! Мы говорили. Мы смеялись. Мы работали вместе. Мы занимались любовью. Мы жили! Мы собирались пожениться этой весной. Она должна поправиться, и мы обязательно поженимся через несколько месяцев. И будем жить долго и счастливо, пока не состаримся и не поседеем. Но даже тогда не перестанем любить друг друга!»

Он наклонился и произнес громко:

– Все будет хорошо, Софи, все будет просто чудесно, милая.

Примерно то же самое говорил он раненым солдатам на передовой, которых приносили к нему в полевой госпиталь. «Ты скоро поправишься. Начнешь вставать и ходить, будешь чувствовать себя гораздо лучше». Казалось, говорил он все это еще и для того, чтобы убедить самого себя. Всегда следовало поддерживать моральный дух солдата. Нельзя, чтоб человек впадал в отчаяние, надежда есть всегда. Но сейчас страдала Софи, и за ее жизнь он должен бороться еще яростнее, в надежде скрыть собственную боль.